Но из-за особенностей его демонической натуры, вместо послушания невольно хотелось повредничать, чтобы с радостью получить наказание за непокорность…

Он вышел и быстро переговорил с полицией. Двое местных мужичков, гордо несущих бремя малопочетной должности, тут же отвалили с подобострастными улыбочками, а мой личный кошмар вернулся в автомобиль.

— Одна милая женщина нажаловалась, что ее племянницу преследует горожанин, — прищурив глаза, сообщил Гелиан.

— Это Анна Яковлевна постаралась, — буркнула я, отворачиваясь. — Эх… жаль-то как уезжать. Мы с ней душа в душу жили…

Суккуб хмыкнул и наклонился к моему уху, как раз направленному в его сторону.

— Ты же знаешь, как меня надо попросить, чтобы я выполнил любое твое желание… — шепот, да еще в такое чувствительное место заставил кровь вскипеть в жилах. — Захочешь в гости к своей старушке — заплати достаточную цену, и мы тут же поедем…

— Ты и так богатый, — ворчание вышло на редкость сварливым.

— А я сейчас далеко не о деньгах, Медок, — пропел он и… самым наглым образом прикусил мочку. Меня аж прострелило. В том смысле, что молния прошила от горла до низа живота.

Так захотелось откинуться назад и застонать, подставляя его жгучим губам шею, а потом то, что ниже. Чтобы сильные руки обвили талию и легли на грудь… мммм.

Пока я рефлексовала, машина вовсю набирала скорость. За окном проносились леса и поля, изредка мелькали небольшие населенные пункты… там разворачивалась, дышала и жила своей жизнью свобода. Недоступная пленнице в дорогой машине. Уныние подкралось незаметно. До этого как-то адреналин ходил в жилах, а вот сейчас осознание ситуации свалилось безжалостным грузом. Почему, почему этот суккуб забирает у меня право на собственную жизнь? Как смеет кто-то, даже из-за сомнительной любви или страсти, отбирать у другого человека возможность выбора? Никогда не прощу ему этого. Даже если покорит, сломает, сделает зависимой от своего божественного тела, где-то внутри будет зудеть эта обида, царапать острым когтем злость. И хорошо, и пусть. Не желаю успокаиваться и смиряться. Он просто не понимает, насколько сильно его присутствие портило жизнь. У меня могли бы быть подруги, легкомысленные романы с мальчиками, какие-нибудь увлечения, кружки, а потом любимая работа. Гелиан украл все это. В своем беспросветном эгоизме, где зудело "хочу и все тут", чертов суккуб сам лишил себя даже малейшего шанса на мою взаимность. Нет, я решила. Сбегу при первом же, даже призрачном шансе. Поймают — пусть. А нет… никаких ошибок больше не будет. Просто исчезну. Инсценирую собственную смерть. Да, родителей жалко. Но Гелиан скажет им пару слов, и они забудут, что когда-то вообще имели дочь. Даже понимая, насколько непреодолима сила суккуба, я никак не могла им простить добровольной попытки отдать меня ему. А вот Анна Яковлевна боролась. Не имела никаких возможностей, но все равно попробовала меня вернуть. Хоть и не родная.

Дышать стало трудно, и я со всхлипом втянула воздух, а потом безудержно разревелась. Некрасиво, громко, подвывая и закрыв лицо руками. Оплакивала свою потерянную свободу, загубленную жизнь, которая закончилась в тот момент, когда ко мне подошел темноглазый мальчик в песочнице. Так горько еще никогда не было. Поглощенная рыданиями, я не заметила, как остановилась машина. Повинуясь короткому приказу, из нее поспешно выпали шофер и пассажир с первого сидения.

Гелиан, кажется, растерялся. По крайней мере, он не сразу начал предпринимать какие-то действия, глядя на меня встревоженными глазами. Никогда не видел, как я плачу? Так вот же тебе. Все годы держала лицо, ругалась, но не ревела. А сейчас… безнадежность оказалась слишком сильной.

— Саша, — о, теперь я уже не Медок?

Он протянул руки и усадил меня к себе на колени. Плевать. Все равно демон сильнее. От этого я возрыдала с новой силой, окончательно повергнув его в отчаяние. Желая успокоить, Гелиан, наоборот, делал хуже, удерживая мое тело рядом с собой.

— Я причинил тебе боль? Обидел? — Спрашивал он и не получал ответа. — Ну пожалуйста, не плачь… сделаю все, что хочешь. Только скажи. Прошу, маленькая, успокойся…

Ого, как его задели мои слезы… удивительно. Знала бы раньше, не стала бы сдерживаться до последнего…

— Хочу быть свободной, — прорыдала я. — Жить своей жизнью… без жучков, камер и над… надсмотрщиков… ууууу…

— Разве это свобода — бежать, прятаться? — Мягко увещевал Гелиан. — И откуда странные мысли про жучки? Ты будешь заниматься, чем захочешь, обещаю. Никто не посмеет встать на твоем пути… любимая моя девочка…

Он говорил что-то еще успокаивающим тоном, слов я не разбирала, но интонация магическим образом усмиряла внутренний шторм. Неужели сила суккуба может действовать и так? В итоге я настолько наплакалась, что просто лежала на его груди и смотрела в пустоту. Эмоций не осталось, говорить было трудно… но тут сквозь всю эту вату вдруг пробилось нечто беспокоящее. Что-то вторгалось в мой храм апатии и мешало полностью отрешиться от проблем бытия. Я бессознательно поерзала, пытаясь найти раздражитель. Стало еще хуже. Из-за туповатого состояния никак не получалось понять, в чем состоит дискомфорт — душевная причина или же физическая.

— Что-то мешает, — буркнула еле слышно. Скорее для себя, но суккуб все прекрасно разобрал.

— Прости, Медок, — без раскаяния отозвался он. — Я всегда остро реагирую на твою близость… начиная с подросткового возраста. Даже раньше.

Тут до меня, наконец, дошло. Апатии как не бывало. Прочь с коленей, прочь. Теперь понятно, что было не в порядке. Его твердое и неоднозначное… желание, которое отчетливо ощущалось моими ягодицами. Он меня хотел. Только меня? Или это просто постоянное состояние суккуба?

Последняя мысль была откровенно неприятной. А следующая еще неприятнее — кроме физического желания есть ли там что-то еще?

— Не будешь больше плакать? — Уточнил Гелиан.

— Буду, — проворчала я. А что? Раз нашла оружие, которое его пробивает, значит, надо пользоваться. Но только не сейчас. Просто потому, что расхотелось.

— Не надо, — искренне попросил он даже без насмешки.

— Надо, — еще больше утвердилась в своем решении я.

— Ну ладно, — скорбно вздохнул суккуб. — Придется утешать. Иди на коленки, Медок…

— Нет, — Мой замах он легко перехватил и потянул на себя, заставив завалиться. А так как я до этого отодвинулась на другой край сиденья, то сейчас голова оказалась в районе его живота… подтянутого, твердого, совершенного живота, в который я ткнулась носом. И вдохнула. Он пах… волнующе. Всегда вкусно. Сразу даже и не скажешь, чем. Но если бы на основе этого запаха сделали духи, то мужчин, которые ими бы пользовались, сразу разрывали бы на лоскуты толпы беснующихся женщин. Иногда мне мерещилось, что запах чуть горьковатый, иногда от сладости покалывало во рту. Но всегда хотелось втягивать его в себя и пить, как холодную воду в жаркой пустыне. Казалось, в нем был заключен и жар разгоряченных тел, и аромат эфирных масел и что-то невыносимо грешное, отсылающее к первобытным реакциям. Тело неизменно откликалось острым желанием. Так пахли бы ночи любви, заполненные горячим сексом.