— А почему он отказался?

— Ему не нравится рыться в чужом белье, — раздраженно сказалРосс. — Насколько я понял, документы взял кто-то из членов семьи, и ему нехотелось быть инициатором семейных драм. Но вам, я думаю, нужно будет послатьзапрос в Англию насчет этой пропажи. Может быть, они сообщат нам нечтоинтересное.

Следующие пятнадцать минут Дюбуа пытался докричаться доШарлотты, раздраженный и огорченный неясным способом совершения убийства. Нослужанка ничего не слышала и не видела. Поняв, что дальше допрашиватьбесполезно, Дюбуа отпустил старушку, уже спешившую на кухню.

Пришедший на допрос Боб Слейтер держался как-то болееуверенно, даже нагло. Вчерашняя смерть хозяина словно освободила его от вечногостраха перед унижениями и оскорблениями.

— Вы не слышали криков? — спросил его Дюбуа.

— Конечно, слышал. Мы только вышли вместе с мистером Россом,— показал рукой Слейтер, — как раздались эти крики.

— Вы были с мистером Россом? — уточнил Дюбуа.

— Вместе. Только я достал сигареты, как раздались крики, имы побежали по коридору. У дверей гостиной мы встретили мистера Леживра, так,кажется, его зовут? Он был со стаканом воды в руках. В коридоре никого не было.Когда мы добежали до комнаты дьяво… — он поперхнулся, перекрестился, — в общем,до этой комнаты, там лежал только убитый Харрисон.

— А миссис Холдмен? — быстро уточнил Дюбуа.

— Она тоже. Но она была немного в стороне, у стены.

Мистер Леживр дал ей воды, и тут подошла Анна. Потомприбежали Гарри и Роберт.

— После убийства вы побежали в сад. Можете объяснить почему?— спросил Дюбуа.

— Очень просто. Убийца не мог уйти незамеченным по коридору,— невозмутимо парировал Слейтер, — значит, ушел в сад, через окно. Нужно былосрочно осмотреть сад. Я попросил Хуана и Гарри Холдмена помочь мне.

— Какая предусмотрительность, — немного насмешливо произнесДюбуа, — не слишком ли решительно вы действовали? Для человека вашей профессии…

— Именно для человека моей профессии, — спокойно парировалСлейтер. — Меня всегда привлекали разные фокусы и трюки. Вы слышали о великомГудини? Он исчезал из закрытой камеры. А здесь всего лишь комната, тем более сокнами, выходящими в сад. В этом была какая-то тайна, а человеку искусстватайна всегда представляется одним из способов познания нашей Вселенной. Именночерез тайну.

Разве не захватывающе?

— Вы ничего не нашли во дворе? — Дюбуа не любил лирическихотступлений.

— Никаких следов, — подтвердил Слейтер, — хотя мне кажется,что Хуан все-таки был достаточно близко от окна.

— В момент совершения преступления? — быстро спросил Дюбуа.

— Гораздо раньше, — подумав, ответил Слейтер, — в моментубийства у дома никого не было. Вернее, никого не было у окон этой комнаты,выходивших в сад. Я хорошо разбираюсь в таких вопросах — следы должны быть ещесвежими.

— Откуда вы так хорошо все знаете?

— Я художник и, кроме изобразительного искусства, иногдазанимаюсь ваянием, скульптурой. А там важно чувствовать глину, землю, воду.Чувствовать все своими руками. Поэтому я убежден — в момент убийства никого уокон этой комнаты не было.

— Кто, по-вашему, мог совершить убийство? — в упор спросилДюбуа.

— Любой, — спокойно ответил Слейтер, — покойный имелскверный характер.

Его не любили сын, невестка, друзья. По-моему, только егоплемянница Марта как-то могла выносить его шутки.

— А жена? Вы ничего не сказали про жену, — заметил Дюбуа, —или она любила Харрисона больше других? Слейтер не смутился.

— Про Анну Харрисон говорить не хочу. Это не мое дело. Но ееможно понять, если она не особенно скорбит по поводу смерти мужа.

— Вы давно знакомы с миссис Харрисон?

— Довольно давно. Еще до того, как она вышла замуж. Кстати,можете не проверять версию обвиняемых — жены и любовника. Мы не любовники,скорее друзья.

Харрисон не покупал моих картин, это верно. Но онфинансировал проведение выставок, а это уже большая помощь. Один я бы с этим несправился.

— Благодарю вас, мистер Слейтер. Будьте добры держать втайне ото всех наш разговор.

— Понимаю, — встал Слейтер, — я могу идти? Благодарю вас.

Он вышел, больше ничего не добавив.

— Остались двое — я и Хуан. Но последний был в саду и врядли что-нибудь слышал. А мне нечего добавить к словам Слейтера, — развел рукамиСтивен Росс.

— Что вы думаете о мистере Леживре?

— Ради бога, не надо, — даже испугался Росс, — это япригласил его сюда. До вчерашнего дня он даже не слышал имени ЭдвардаХаррисона. Кроме всего прочего, он единственный, у кого нет абсолютно никакихмотивов. У всех остальных, я еще понимаю — деньги, наследство, обида, зависть,но здесь не тот случай. Уверяю вас, мистер Леживр вне всяких подозрений.Исключите эту версию, абсолютно.

— Не могу, — признался Дюбуа, — он был первым, кто увиделубитого Харрисона. Женщина не в счет. Она сразу потеряла сознание.

— Сразу после того, как был убит Харрисон. Значит, в любомслучае алиби Леживра безупречно, — уточнил Стивен Росс.

— Здесь вы правы, — согласился Дюбуа, — может, все-такиХаррисона убили из окна?

— Нет, — возразил Росс, — я видел труп. Там у раны характерныйпороховой песок. Стреляли с очень близкого расстояния — это будет безусловно.

Может, Харрисон подошел к окну, получив выстрел в сердце, азатем поспешил к дверям, прося о помощи. Так скорее похоже на правду.

— А зачем он тогда закрыл окно? — спросил Дюбуа. — Это женелогично. Вы не находите?

— В состоянии шока он бессознательно мог это сделать, —предположил Росс. — В любом случае это преступление довольно загадочное истранное. Я вам не завидую, Пьер Дюбуа, у вас очень сложная задача. Не старайтесьидти по пути наименьшего сопротивления, это не всегда самый верный путь. Ищите,подумайте, а мы вместе с мистером Леживром постараемся помочь вам. В концеконцов, вам даже повезло. Вчера здесь случайно оказались один из самых лучшихэкспертов ООН по проблемам преступности и, смею думать, достаточно известный вЕвропе ученый-криминолог. Втроем мы что-нибудь придумаем.

— Будем надеяться, — согласился Дюбуа, — иначе мне придетсяповерить в дьявола.

— Лучше в бога, — серьезно предложил Росс, — этоперспективнее. Вы не знаете, отчего все французы такие ужасающие материалисты?