– Драконы никогда не ели людей, – серьёзно глянула сверху-вниз, и с усмешкой добавила: – Пепел – несъедобный.

Девчонка хихикнула, тряхнув короткими чёрными волосами.

– А я тебя караулю, я Танита Лимари, Тани или Нита – если коротко, - защебетала она. – А ты Кассандра. А можно звать тебя Сандра, мм?

Ух ты, она всё-таки умолкла, уставившись на меня выжидающе. Я выдохнула:

– Можно Касс.

– Сандра – звучное, – тут же возразила она.

– Вот-вот, звучное! Никакой конспирации. Даже прошептать не получится, только рычать.

Девочка снова захихикала в ладошку, звонко и очень по-детски.

Странная девочка для Академии.

– Ты откуда тут вообще такая взялась?

– Такая какая? – насторожилась Танита.

– Такая юная, – уточнила я и тут же поняла свою ошибку – малышка насупилась, а глаза под пушистыми ресницами заблестели. Извиняться было поздно, так что я вздёрнула бровь, выказывая максимум любопытства: – Неужели вундеркинд?

– Ну-у-у… нет. Я вообще-то у нас на потоке самая старшая. Просто… ростом… не вышла.

– О, так ты везунчик! Будешь вечно юной девочкой, когда такие жирафы, как я, превратятся в дряхлеющих кляч.

Правда, свои сто семьдесят я никогда не считала перебором, но на фоне этой малышки я в самом деле смотрелась жирафом. Танита прыснула, пихнув меня локотком чуть повыше поясницы, и потянула за руку, командуя:

– Идем! Нас под сосной ждут.

– Где? – я не сразу сообразила, что речь о кафешке «Под старой сосной», но ещё интереснее было понять: – Кто ждёт?

– Наши, – коротко ответила девушка, и с напором трака* потащила меня по коридору.

* крупногабаритный грузовой транспорт.

Если честно, я так растерялась, что забыла и о библиотеке, и о зловредном Корвине, с которым могла столкнуться в просторном холле, если не шифроваться под стеночками, и опомнилась, только когда мы покинули территорию Академии.

– Кто – наши-то? – потребовала подробностей я.

– Все, – заявил этот гений лаконичности и потащил меня дальше.

«Наши все» в самом деле оказались всеми нашими.

Кафе «Под старой сосной» жалось к пёстрой, разрисованной в цвета радуги пятиэтажке в километре от Академии, и никаких сосен, ни старых, ни юных, в окрестностях не наблюдалось. Сей факт ничуть не мешал цвету студенчества зависать здесь по всяку поводу. Вот и сегодня в уютном зале с камином и большой сосновой стойкой (боюсь, именно эта сосна когда-то дала трактиру имя), за длинным составным столом собралась вся наша группа. Тридцать без малого лиц уже не совсем трезвого вида.

С ума сойти. За ученическую мою жизнь впервые вижу такую сплочённость. Раньше народ разбивался на кучки по сословию, настроению, полу, кумирам и успеваемости. Впрочем, может ещё и разобьёмся, сегодня только первый день.

– О! Фалькони!

­– Давай к нам!

– Ура! Тебя не умыли!

– А шею намылили?

Группа встретила меня с удивительным энтузиазмом, очень шумно и весело. Ребята подзывали к себе, предлагали выпить за знакомство, я даже растерялась.

– Касс! Я забил тебе место! ­– махнул рукой Реми, и я облегчённо устремилась к нему. Всё-таки я не люблю полузнакомые компании. Я вообще не люблю компании, если честно.

Место, которое забил Реми, находилось напротив него, а стулья по бокам были заняты девчонками.

– Катрин и Дайла, – тут же представил мне их друг. –  Правда, они милашки? – наклонился он ко мне через стол, обдав духом вина и специй. Девчонки на его слова довольно улыбались, и правда отлично смотрясь рядом с симпатичным зубоскалом Реми.

Сидели душевно. Под «чарку мира» – переходящий по кругу кувшин с пряным вином – народ вкратце с шуточками и под весёлый смех рассказывал о себе, что помогало неплохо идентифицировать каждого в отдельности. Когда чарка докатилась до меня, я на какой-то момент стушевалась.

Было странно ощущать на себе открытые доброжелательные взгляды такой толпы. У меня никогда не водилось толп друзей. До школы я дружила с соседкой Диани. В школе – только с Реми, да и то, у нас была необычная на взгляд большинства дружба. Мы не ходили вместе в школу – я была пунктуальной, Реми же вечно опаздывал. Мы не сидели за одной партой и почти не общались на занятиях, вокруг балагура Реми вечно крутились ребята и девочки. Зато мы вместе возвращались домой – он жил на соседней улице, и делал небольшой крюк, чтобы меня провести. Иногда катал меня на своём байсике*.

* велосипед на электротяге.

Но это ещё в средней школе. В старшей же мы объединились против местных зазнаек, и если Реми со временем наладил контакт с одноклассниками, то я предпочла остаться замкнутой мечтательницей. Тетерей, жирафом и прочими весёлыми зверями.

Куда проще что-то скрывать, не подпуская к себе людей.

И вот сейчас эта шебутная толпа предлагала мне влиться в её бурлящий котёл. Хочу ли я этого? Глядя в десятки весёлых глаз, я почувствовала: да! Хочу!

Усмехнулась – это всё коллективное помутнение.

– Я ваш последний романтик, народ! – я хлебнула вина, чувствуя, как горячая волна разбегается по телу. – Я буду мечтать и выпадать из реальности, дразнить снобов и ханжей неподобающим видом, – я лукаво поиграла бровью. – А когда-то – я буду бороздить бурные волны Красного океана! Эй, народ! Кто со мной?!

– О-о-о! Я! Я! Мы! – возопила толпа, поддерживая мечту всех романтиков.

Непокорный Красный океан манил их, как мух мёд. Но для меня он был важен другим – через тысячи километров бурной красной воды пролегал путь на Архипелаг Бурь, Вольные острова моей мечты.

– Всегда с тобой! – отсалютовал мне бокалом Реми, улыбаясь.

Но глаза его были серьёзными.

Он даже Катрин не услышал, внимательно меня изучая. Я беззаботно вздёрнула бровь и кивнула на девушку, Реми ухмыльнулся и обнял обеих соседок. Стал травить шуточки, смешные, но давно известные мне.

И я на время спряталась в своей тиши, где оставила из звуков только мелодию, до сих пор неслышную из-за шума молодёжи. Попивая сладкий сок харуманиса*, покачиваясь в такт музыке, я с улыбкой глядела на сидящего напротив друга, флиртующего с соседками.

*южный фрукт, с зелёной кожурой, сочной жёлто-оранжевой мякотью и ярким ароматом.

И знаете, я как-то иначе его увидела. Бесшабашный, живой. Заррх укуси меня – привлекательный. Русые встрёпанные волосы обрамляли продолговатое лицо, из-под широких с лихим изломом бровей сверкали синим хитрющие глаза. Нос аккуратный, немного вздёрнутый,