– И тем не менее, он предпочёл не вмешиваться. Почему?

– А вот это меня интересует, наверное, больше всего. Думаю, мы имеем дело с чем-то очень масштабным.

– Ещё каким масштабным.

Ежедневные исчезновения, информацию о которых скрывают спецслужбы.

И в которых замешана полиция.

«Конь» взревел, наклонился вбок, встал на два колеса, и мы на полной скорости влетели в поворот. Обошлось без жертв. С нашей стороны, во всяком случае.

По радио передавали “Hot in the City”. Я гонял в пастях сигары и иногда смотрел на дорогу.

– Подозреваю, что всё ещё масштабнее, – сказал я, – и полиция здесь – далеко не самое главное звено.

– А какое главное?

Я повернулся к друзьям.

– Это и есть самая большая загадка. Найдём её решение – распутаем дело. Хотя кажется мне, что…

Но мы уже подъехали к университету. Он распластался по Аду, подобно морской звезде. Его корпуса утопали в зелени. Это было заслугой ребят из биологического института по соседству: так они и Ад озеленяли, и сохраняли редкие виды растений.

Я коснулся сенсора, и мы остановились.

С пакетом в руке и анализатором под мышкой, Кашпир вылез из «коня».

– Может, помочь?

– Да нет, Дец, спасибо.

Я справлюсь.

Я напомнил Кашпиру, чтобы он берёг цветок так же, как его самого в детстве берегла мама. Потому что без цветка, сказал я, можно поставить на расследовании крест. Большой, жирный и окончательный.

– Всё будет в порядке, – заверил призрак.

Он помахал нам на прощание, а мы помахали ему. Убедившись, что Кашпир без проблем вошёл в здание, мы поехали дальше.

По пути мы с Вельзевулом успели переброситься парой слов. Я сказал, что скоро мной могут заинтересоваться копы. Мы обдурили их поддельным цветком, но не сегодня-завтра они обнаружат подмену, и тогда у меня начнутся неприятности.

– Вам с Кашпиром ничего не грозит, – говорил я, – вас они не видели. Но больше всего меня волнуют не они, а те… субъекты, которые похищают цветочки. Копов я знаю как облупленных, а об этих мне известно даже меньше, чем об этикете. Кто они? Чем занимаются? И что захотят сделать со мной после того, как, умыкнув третий цветок, выяснят, что он липовый? Меня не пугает неизвестность. Но, если они меня найдут, я могу исчезнуть, и больше вы меня никогда не увидите.

– Ну, для кого-то это будет хорошей новостью, – пошутил Вельзевул.

– Ага, – согласился я, – например, для Павла.

– Ага, например, для него.

– Но я не доставлю ему такой радости. – И я продемонстрировал сразу три белоснежных оскала. – Вельз, я, вот, всё думаю: что же мы упустили? Какую деталь? Не знаю, почему я так уверен в её существовании. Но должна же быть хоть какая-то зацепка…

– Совсем необязательно.

– Не знал, что ты пессимист, дружище. Хотя ты прав. Но всё-таки я буду надеяться, что зацепка есть, и, кто знает, вдруг я её найду?

Вельзевул ничего не ответил, только неопределённо повёл рукой.

Великаны-небоскрёбы уже изо всех сил тянулись крышами к недосягаемому Куполу. Вокруг царили шум и гам. Разношёрстная публика шла, бежала, прыгала и летела по своим делам; дороги были переполнены, тротуары – забиты до отказа. А наверху громоздкими техногенными коршунами парили баннеры. Их громыхающая звуко-визуальная реклама настойчиво врывалась в уши и влезала в глаза. Запустение окраин сменилось сумасшествием центра, но когда именно, одному Павлу известно. В общем, как я и говорил: Ад появился внезапно.

Под звуки “Trial by Fire” мы подъехали к небоскрёбу, в котором жил Вельзевул.

– А ты продумай план на завтра, – выбравшись из мобиля, сказал дьявол – и улыбнулся. – Должен же и тебе кто-то дать распоряжение.

– Ну тык… Ладно, Вельз, удачи. Жду письма.

– Сая, Дец.

Мой «конь» встал на дыбы и помчал меня домой.

Облаков стало больше. Нестерпимая жара спала, и в Аду теперь даже можно было жить. Но меня не покидала странная уверенность, что завтра будет ещё хуже, чем сегодня. Ещё жарче…

По дороге домой я заметил слежку. Какие-то два олуха на старом мобиле пристроились в 10 метрах позади и нагло ехали за мной. Они что, думают, я их не вижу? Удивившись такой наивности, я легко ушёл от преследователей, и они затерялись где-то посреди адского гомона.

Я спокойненько добрался домой и поставил «коня» в «ракушку». Сначала, правда, пришлось накормить эту улитку-троглодитку. Я сходил в «Маркет», купил кочанов, которые она обожает, и дал ей один. «Ракушка» берёт еду только из моих рук, а если она не поест, то не в жисть не откроется. Тщательно прожевав болотного цвета кочанчик, она втянула голову, и изнутри выехал пульт управления. Я набрал код и приложил палец к экрану. Металлические сегменты с тихим гулом сдвинулись, сложились вместе, и «ракушка» открылась. Я загнал «коня» внутрь, вышел, с помощью пульта закрыл конструкцию. Пульт въехал обратно в панцирь, а снаружи опять показалась улиточья голова.

Я похлопал «ракушку» по мордахе.

– Пока. Не мёрзни.

Я мало двигался сегодня. Квартира моя находилась не очень высоко, и, чтобы размять ноги, я решил подняться по лестнице. Неторопливо одолевая пролёт за пролётом, я размышлял: сначала о чудных преследователях, а потом о красотках-скелетиках с пляжа.

Track 6 “Light ComesDown”[6]

Надо бы взять у скелеток телефончики, думал я. Но это потом. В первую очередь поем. Не считая Вельзовых бутербродов, с завтрака в мой желудок ничего не падало, и он напоминал развёрстую бездну.

Я открыл холодильник и побросал в печку всё, что нашёл съестного: помидоры, колбаса, яйцо, сосиски. Достал из хлебницы булочку, которую тоже кинул печке в пасть. Налил в отдельный отсек кетчупа и майонеза. Сказал: «Сэндвич» и «Старт». Загорелись зелёные трёхмерные цифры – пошёл обратный отсчёт. Печка начала готовить еду.

Как и обещал, я записал файлы на одноразовые флэшки и послал друзьям. На кухне стоял почтовый сервис. Он работал как переносчик, только был во много раз меньше. Чтобы пользоваться им, я вносил абонентскую плату – 5 душ в месяц.

– Пиип, пиип! – радостно объявила печка. – Всё готово, шеф!

Дверца открылась. Я забрал аппетитный дымящийся сэндвич. Дверца тут же захлопнулась.

– Приятного, шеф!

И печка снова погрузилась в сон.

Я заварил чашку кофе. Извращение, конечно, пить кофе без коньяка, но коньяк тоже закончился.

Я хомячил сэндвич, пил кофе и думал о том, что в холодильнике совсем не осталось продуктов. Я подозревал, что всю еду сгрыз Цербер. Или в Аду теперь исчезают не только жители, но и продукты?