— Правильно говорила, усвистали на весь день, да еще спарнями, а я, как дура, одна сидела. А все прекрасно знают, что весной, когдаприрода пробуждается, юные девушки, мечтательные натуры, жаждут любви и всетакое…

— Ага, — кивнула я. — Это называется брачныйпериод, все живое тянет размножаться.

— Что за пошлость! — фыркнула Ленка.

— Так тебе зачем парни нужны? — удивилась я.

— Для высоких чувств.

— Для высоких чувств у тебя плакат с Брэдом Питтом.Люби его на здоровье и думать забудь о даче.

— Это же совсем другое.

— Правильно, другое. С плакатом не потрахаешься. К томуже твой Питт уже старый.

— Ты просто не любишь блондинов.

— Он отцу моему ровесник.

— А кто всегда мечтал о взрослых мужчинах? —съязвила Ленка и попала в самую точку: это моя мечта, а не ее, пришлоськивнуть, соглашаясь.

— Ладно, Брэд Питт парень что надо, просто я не люблюблондинов. Хотя взрослый — это двадцать семь, ну, тридцать, а вовсе не сорокпять.

— У меня предчувствие, — вздохнула Ленка. —Если мы туда пойдем, непременно завалимся. И сядем в тюрьму. Папаша мой скатушек съедет. Он меня и в тюрьме задолбает нравоучениями. Предупреждаю сразу:я этого не вынесу.

— А если не пойдем, то в нашей жизни опять ничего неслучится. Вот ты дневник ведешь, и что там пишешь?

— Ну.., о своих чувствах…

— О каких чувствах?

— Ладно. Давай ограбим Диму, — вздохнула она. —Он мне никогда не нравился.

— Еще бы, он тебя Колобком прозвал.

— Могла бы не напоминать, — разозлилась Ленка.

— Это я с целью укрепить в тебе стремление напакоститьгаду.

— Но если нас поймают… — Ленка не договорила, махнуларукой и побрела к своей лоджии. Я пошла за ней, потому что без моей помощи ейна нее ни в жизнь не взобраться.

Следующий день был самым содержательным в моей жизни. Послеобеда Наташка пришла с работы (отпуск она уже оформила), и мы стали готовитьсяк ограблению. Кажется, предусмотрели все. Несколько раз повторили, что и вкакой последовательности делаем, припасли костюмы с поролоновыми накладками,дважды их померили, нашли подходящие рюкзачки, чтоб и вместительными были, ивнимания не привлекали, и наконец сели пить чай с намерением отдохнуть отправедных трудов.

— А если он сменил код сейфа? — все-таки занылаЛенка.

— Не сменил. Я бы об этом знала, — возразилаНаташка, но без особой уверенности.

— Так он тебе и скажет… Вы же поссорились, ты своиденьги требуешь, он просто обязан тебя подозревать.

— Не вноси в ряды панику, — сурово пресеклаНаташка ее разглагольствования. — Если нам не повезет.., значит, неповезет. Всех дел тогда у вас будет, что в шкафу посидеть. Я вас в «Три слона»свожу.

— Правда? — обрадовалась Ленка.

«Три слона» — шикарный ресторан. Говорят, там один салатикрублей пятьсот, так что стоимость ужина значительно превышает мою стипендию.Богатых знакомых у меня не водилось, и об этом ресторане оставалось толькомечтать.

— Конечно, правда. Что мне для вас, денег жалко?

Сказать по правде, Наташка жадной никогда не была. И в кафенас часто водила за свой счет, и тряпки поносить давала, и вообще она хорошийчеловек. И тут дело даже не в ресторане, а в том, что какой-то гад ее обманул ипо справедливости должен быть наказан.

Вдруг мне в голову пришло вот что: обувь. Допустим, споролоном бюст не видно, но у Ленки тридцать шестой размер ноги, а у менявообще тридцать пятый. И кого мы своим поролоном обманем?

— Ты чего замерла? — испугалась Наташка, обративвнимание на остекленение моего взгляда. Я кратко изложила свои сомнения. —Ох, да кто кому на ноги смотрит? — всплеснула Наташка руками. —Охрана на рожи смотрит, а ноги им вообще по барабану.

— Но если там видеокамера, то смотреть после ограблениябудут пристально, и от их внимания ничего не укроется.

— Мы даже не уверены, что камера там есть.

— А отпечатки? Найдут отпечатки тридцать шестогоразмера, и мы уже не отвертимся.

— Значит, на дело пойдете в носках, — отрезалаНаташка. — Это все равно что перчатки, только на ногах, значит, никакихотпечатков.

— Согласна, — кивнула я, радуясь, что все такпросто разрешилось.

— Но как же мы в носках-то? — заволноваласьЛенка. — Нас за чокнутых примут.

— Мы снимем обувь в Наташкином кабинете, — утешилая. — Главное, чтоб собак не вызвали. Надеюсь, прежде чем денег хватятся,там все основательно затопчут.

— Каких собак? — побелела Ленка. — Вдетективах про собак ничего не было.

— Откуда тебе знать, ты же детективы не читаешь?

— Я расширяю свой кругозор. Кое-что уже освоила.Отпечатки были и пули какого-то там калибра, а про собак…

— При чем тут пули? — нахмурилась Наташка. —Мы же никого убивать не собираемся. Да у нас и оружия-то нет!

— А у охраны есть? — озарило Ленку.

— Ну.., должно быть. Иначе что ж это за охрана? Хотя незнаю. Узнать?

— Не надо, — запротестовала я. — Лишниевопросы — лишние подозрения. Есть у них оружие или нет — роли не играет. Еслимы на них нарвемся, нам по-любому не уйти.

— Почему же? — вдруг возразила Ленка. — Мы, кпримеру, могли бы убежать.

— Уж как ты бегаешь, так лучше бы ползала, —съязвила я.

— Ну, не все такие выдающиеся спортсмены, какты, — съязвила в ответ Ленка.

— Хорош ругаться-то! — осадила нас Наташка. —На такое дело идем, а вы тут с мелкими склоками… Даже стыдно за вас.

Нам тоже стало стыдно, и мы замолчали.

Во вторник мы проводили Наташку и, признаться, заскучали.Теперь оставалось только ждать, а это, как известно, самое неприятное занятие.

— Надо фазера подготовить, что я дома не ночую, —напомнила Ленка, и мы отправились к ней домой.