быть уверена, что захочет дать поклоннику от ворот поворот.

«Колину: я не хочу замуж за того, кто ищет моего приданого

или союза с королевством вместо любви и лучшей дружбы.

Королевская женитьба — это расчет, а не союз сердец.

Исключая моих сестер. Вот им повезло.

М.»

Кристиану хотелось сказать, что если ей нужен лучший друг, то он готов им стать. И конечно же, не посмел. Неважно, каким храбрецом Кристиан себя чувствовал, он всего лишь простой парень, выросший в лесу, а она — принцесса.

«Карлеману: свист помог, но я не могу использовать

его еще раз. Теперь наказание — три часа игры на клавикордах

в день. Если я остановлюсь — она услышит. Я должна барабанить

все три часа одну и ту же пьесу. Может, ты меня слышишь?

М.».

Он попытался расслышать. Прикладывал к уху слуховой рожок, найденный среди свалки вещей в кладовой, и как-то раз даже решил, что услышал бренчание нескольких нот за рекой. Впрочем, могло и померещиться.

Глава 6

«Колину: Где ты живешь? Какая у тебя семья?

У тебя есть домашние питомцы?

Какое твое любимое блюдо?

Ты умеешь плавать? А на коньках кататься?

Я нигде не была, кроме замка.

На что похож мир?

М.»

Прямо град вопросов! Кристиан мог ответить на все, кроме последнего. Он лежал ночью без сна и думал, что столь же мало знает о мире, как и Маргаритка, даже если и умел плавать, кататься на коньках, есть артишоки, изобретать штуковины и обучать пению собак.

«Маргаритке: Я живу в пещере с приемным отцом…»

На этом он остановился и долго решал, как описать Эда.

«…и двумя отличными собаками, которые умеют петь.

Я умею плавать, кататься на коньках и люблю артишоки.

Мир …он большой. И сложный».

Тут он глубоко вздохнул и добавил:

«И мне хочется, чтобы мы узнали его вместе.

К.»

На сей раз Уолтер вернулся с пустым цилиндром.

«О, нет, — подумал Кристиан. — Я ее обидел. Она наверно думает, что я один из этих заезжих принцев, которые рыскают в поисках золота».

Он подождал несколько дней, потом послал записку.

«Маргаритке: Я тебя обидел?

К.»

На этот раз Уолтер вернулся с ответом.

«Кристиану: Знаешь,

на мне лежит проклятие. Может, ты и не

захочешь тогда дружить со мной, но я обязана рассказать.

Только в моей власти развеять чары, и я должна

найти, как это сделать.

Пока ничего не получается.

М.»

Кристиан послал обоих почтовых голубей, чтобы Маргаритка могла написать больше строк.

«Маргаритке: Поэтому тебя никто не касается?

К.»

«К.: Вообще-то, это не проклятие, а дар феи-крестной, когда я родилась.

Она подарила восприимчивость к мыслям и чувствам других людей.

Однако фея-крестная

перестаралась.

Я могу узнать мысли людей — если прикоснусь к ним.

Большинство не хотят,

чтобы я узнала, что они думают. Ужасно, правда?

Поэтому у меня нет друзей. Только папа и

мои собачки. Я пойму, если ты

не захочешь, чтобы мы узнавали мир

вместе. Даже если будет возможность.

M.»

В голове Кристиана не водилось ни одной мысли, которой он не хотел бы поделиться с Маргариткой.

«Маргаритке: Я не боюсь, что ты

прочтешь мои мысли.

Разве не для того лучшие друзья?

К.»

Он смотрел в подзорную трубу, как она читает последние строчки, и сердце перевернулось, когда Маргаритка зарылась лицом в сложенные руки и всхлипнула. Сидевшая на парапете Кэрри озадаченно склонила птичью головку.

«К.: Поскольку все равно у тебя нет возможности

прикоснуться ко мне, может, мы и

станем лучшими друзьями. А как?

Маргаритка».

Да уж, Кристиан пребывал в затруднении, что ей ответить. Однако он знал, что рыцари давали обеты верности и чести защищать друзей ценой жизни, а именно этого ему хотелось по отношению к Маргаритке.

«Маргаритке: Наверно, мы должны поклясться

друг другу в дружбе и скрепить клятву, обменявшись чем-нибудь

важным для нас —

сокровищем, которым будет владеть друг.

Только маленьким сокровищем, чтобы

голуби могли унести.

К.»

«К.: Отличная идея. Даю обет делиться с тобой мыслями,

печалью и радостью и никогда не обманывать и не предавать. И

клянусь всегда тебя слушать,

помогать, утешать и дарить дружбу.

М.»

В цилиндре не оказалось сокровища, зато вокруг шейки Кэрри был повязан батистовый платочек с вышитой золотом «М» в уголочке. И внутри узелка золотая сережка с бриллиантом. Кристиана потряс подарок. Он-то имел в виду что-то более сентиментальное — ну там игрушку, любимую цитату из книги, секрет. У него ничего особенного не водилось, что подарить Маргаритка. И он задумался, какой важной и ответственной является дружба. Наконец он написал.

«Маргаритке: Не могу придумать лучших обетов, чем твои, поэтому

обещаю то же самое. И посылаю кристалл с потолка

моей спальни — первое место, где почувствовал себя

защищенным и совершенно счастливым.

К.»

«К.: Я послала тебе одну из серег, подаренных

мне папой при рождении. Это залог всего,

что я знаю о доверии, надежности

и преданности. Он сейчас немного не в себе,

но все равно лучший человек на свете. И он один

меня не избегает. А…»

Пришлось послать Уолтера, чтобы прочесть конец записки. Как же Кристиан был счастлив узнать, что ее дар оказался даже более сентиментальным и особым, чем он полагал.

«…твой приемный папа тебя касается?

Маргаритка».

Кристиан задумался. Эдрик и собаки были частью его самого настолько, что он даже не знал, где кончается он, а где начинаются они — особенно собаки, которые или спали рядом, или взбирались ему на колени, или куда-нибудь сопровождали. Однако теперь, когда он вспоминал, то да, Эдрик все время его касался. То дружески сожмет плечо, то по руке похлопает, то поможет одеться или помыться. И он очень живо вспомнил случай, когда Эдрик прикоснулся к нему впервые, и что Кристиан тогда почувствовал.

Они гуляли по лесу, собирали оброненные вещи, когда Кристиан услышал жужжание, словно стрекотали крылышки колибри. Он поднял взгляд и увидел крошечную фею, повисшую в воздухе между ним и Эдриком: ее крылышки трепыхались так быстро, что превратились в размытое пятно. Фею в прозрачном переливчатом платьице с чернильным пятном на корсаже, маленькой короной, съехавшей на ухо, и парочкой карандашей, торчавших из узла волос.

— А, вот и