Резкий рывок в сторону заставил пассажиров прижаться к боковой стенке вагона. Таня, не готовая к таким нагрузкам, выскользнула из кресла под дугой безопасности и, пролетев по воздуху около 15 метров, стремительно врезалась в дерево, стоящее за пределами аттракциона.

Толпа вскрикнула. Находящиеся рядом медики, призванные больше напустить жути на посетителей, нежели для оказания реальной медицинской помощи, бросились к Тане.

— Нет. Нет. Нет, — кричал Семён, расталкивая толпу.

Он подбежал к лежащей на траве Тане. Таня была без сознания. Кровь текла из её затылка.

— Скорее на носилки! — подоспели врачи.

Таню погрузили на носилки и понесли к машине «Скорой».

— Готовьте реанимацию, — кричал по рации другой врач.

Семён прыгнул вместе с врачами в машину, и «Скорая», включив сирену, рванула с места.

Антон открыл глаза в капсуле погружения.

— Ну, что за напасть, Вашу за ногу! — выругался Антон. — Только жизнь нормальная досталась!

Антон уже хотел сам отстегнуть ремни, крепящие его тело, как вдруг сознание снова резко его покинуло.

— Есть сердцебиение, — услышала Таня сквозь туман в голове голос врача.

«Я опять в „игре“? — подумал Антон, — Круто!»

Только через неделю Таня стала приходить в себя. Поначалу она никого не узнавала — ни маму, ни Семёна. Но затем память стала возвращаться. Она вспомнила родителей, Семёна и то, что с ней произошло на аттракционе в Измайловском парке.

Наркоз, который ей с перепугу вколол неопытный анестезиолог, долго её не отпускал. Она в полном сознании сказала своему доктору, что прилетела из будущего, где врачей вовсе нет, а людей лечат нано-роботы. А соседкам по палате, вечно храпящим и пердящим бабулькам, сообщила, что, когда она была в Помпеи во время извержения Везувия, шума и вони было гораздо меньше.

К выписке Таню полюбил весь персонал больницы за её неугасаемый жизненный оптимизм и оригинальные истории. Только Семён был немного огорчён такими переменами в Тане, потому что она время от времени называла его Петей.

— Таня! — спросил Семён, когда они возвращались из больницы домой. — Кто такой Петя? Я знаю всех твоих друзей и родственников. Среди них нет Пети.

— Петя — это ты! — задумчиво произнесла Таня, глядя в окно на проплывающие за окном городские пейзажи.

— Танечка, меня зовут Семён!

— Я знаю, знаю. Ты, наверное, думаешь, что я сошла с ума после травмы?

— Нет, конечно.

— Думаешь. Я знаю, — спокойно сказала Таня. — Наверное, так и есть. Мне иногда кажется, что во мне живут тысячи разных личностей. Я помню их мысли, чувства…

Семён с удивлением и испугом смотрел на Таню.

— Тормози! — закричала Таня.

Семён резко затормозил, но на излёте всё-таки слегка воткнулся в задний бампер большого чёрного джипа. Из джипа вышли двое крепких мужчин. Один вальяжно встал перед машиной Семёна, а второй решительно подошёл к его двери.

Семён опустил стекло:

— Я прошу прощения за это недоразумение. Надеюсь, Ваш автомобиль не пострадал.

— Выходи, обсос, базарить будем, — грубо с кавказским акцентом произнёс мужчина.

— Моя страховая компания погасит любой ущерб, если таковой вообще имеется, — выходя из машины, сказал Семён.

— А кто компенсирует мне стоимость штанов, на которые я пролил кофе? — незнакомец схватил Семёна за воротник.

— Держите себя в руках, — сказал Семён, пытаясь вырваться из рук мужчины.

Таня резко выскочила из машины:

— Слышь, ты, баклан! Ты кому тут решил свою лоховскую мутку впарить? Думал, под фраера чухонского подставиться? Карася жирного на лавэ развести хочешь? Облом, ПикОвый! Балабас вышел!

Мужчина, державший за шиворот Семёна, разжал пальцы и поправил Семёну одежду:

— Так я. Это, — забормотал он.

— Чё я? Фаршманулся? — Таня решительным шагом направилась к нему.

Проходя мимо второго, такого же растерянного незнакомца, она остановилась, посмотрела на него и поднесла к его лицу свою маленькую ладошку с разведёнными в сторону пальцами в виде «козы»:

— Хиляй в стойло, торпеда! Сейчас я из твоего «разводного» «трубочиста» делать буду!

Мужчина кивнул и скрылся в автомобиле.

Первый кавказец и Семён с одинаковым удивлением и испугом смотрели на Таню. Она подошла к ним.

Таня посмотрела на Семёна:

— Берись за свой бублик и уши не грей! Взрослым надо побазарить!

— Что? — растерялся Семён.

— В машину сядь, — пояснила Таня.

Семён поторопился исполнить распоряжение.

— А ты, Черныш, выбирай, — обратилась она к растерянному кавказцу, — либо ты растворяешься как утренний туман, либо я сейчас чихну на мобилу, и тебе придётся свои любимые штаны отстирывать не от кофе, а от вчерашнего обеда. Ты понял?

— Понял, — поторопился согласиться незнакомец.

Семён в полной прострации смотрел, как его хрупкая Танечка взяла за щеку здоровенного кавказца и небрежно притянула его к своему лицу. Он видел, как тот покорно поклонившись, направился к своей машине, но по короткому окрику Татьяны вернулся назад. Мужчина внимательно её выслушал, ещё раз кивнул и направился к двери Семёна. Семён открыл окно, понимая, что человек хочет ему что-то сказать.

— Прошу прощения за это неловкое недоразумение, — прочеканил кавказец.

— Да не стоит, — пробормотал Семён.

— Семён Владимирович, — поправила Таня.

— Семён Владимирович, — добавил незнакомец.

— Прошу прощения за это неловкое недоразумение, Семён Владимирович, — назидательным тоном произнесла Татьяна.

— Прошу прощения за это неловкое недоразумение, Семён Владимирович, — поправился кавказец.

— А теперь растворяйся, — разрешила Таня.

Незнакомец быстро сел в джип и рванул с места. Таня села в машину.

— Сём! Может, в ресторан заедем? — как ни в чём, ни бывало, спросила она.

Семён в испуге смотрел на неё:

— Танечка! Это что сейчас было?

— Ну, сорвалась. Прости, милый!

— Я не об этом! Ты сама-то понимаешь, что говорила? Я — нет.

— Когда говорила, вроде бы понимала, — ответила Таня.

— Танечка! Ты меня пугаешь своим поведением! — начал говорить Семён.

— Да, ладно, любимый, — перебила его Таня нежным голосом. Она обняла его за шею и, посмотрев в глаза, ласково добавила: — Хорош барагозить! Поехали в рыгаловку!