— Они решили пробраться через кордон? — уточнил Эндрю.

— Я думаю, они ушли ночью через лес. Эндрю, нам тоже надо выбираться пока не покрылись бубонными бляшками!

— Я не могу бросить Лизу, — возразил Эндрю.

— Не можешь бросить — возьми с собой! Но оставаться здесь, нет больше никаких сил. Уйдём в Дербишир. Чума, наверняка, туда не добралась.

— Хорошо, — немного подумав, ответил Эндрю, — я пойду за Лизой, а ты собирай пожитки, хлеб, воду и что там ещё нам понадобится.

Эндрю вышел из комнаты и направился в комнату Лизы.

— Лиза, — тихим голосом произнёс Эндрю, открывая дверь, — это я. Мы уходим. Я пришёл за тобой.

Спёртый, кислый запах грязного белья и пота ударил Эндрю в нос. В полумраке комнаты Эндрю рассмотрел кровать, на которой спала Лиза, отвернувшись к стене. Он сел на краешек кровати и погладил Лизу по волосам.

— Любимая! Может, это не самый удобный момент. Но я прошу тебя стать моей супругой. Клянусь, любить тебя и наших замечательных детей до конца своих дней!

Эндрю наклонился, чтобы поцеловать Лизу в шею. Грязное покрывало соскользнуло с её плеча и оголило перед губами Эндрю отвратительные бубонные язвы на шее любимой. Эндрю отпрянул, он резко развернул Лизу на спину. Она была мертва.

— Где Лиза? — спросил Джефф, когда Эндрю вбежал в комнату.

— Она с нами не поедет, — судорожно бегая глазами по комнате, ответил Эндрю, — ты собрал вещи?

— Да.

— Тогда не теряем время. Уже смеркается. Большой Боб нас, наверное, уже заждался.

Они вышли на улицу. Стараясь не привлекать случайные взгляды, они свернули в ближайший проулок. Джефф ещё хромал, но старался не отставать от своего друга. Под покровом ночи им удалось пробраться в ближайший лес. Осторожно, пробираясь по лесу, друзья выбрались за пределы деревни.

— И далеко вы собрались? — послышался сзади громкий окрик.

— Они повернулись. Перед ними стоял Большой Боб с мушкетом в руках.

— Дьявол! — вырвалось у Эндрю.

— Беги, Эндрю, — закричал Джефф и бросился на Большого Боба, схватив его за мушкет.

Завязалась борьба. Эндрю стоял в растерянности.

— Беги! — снова закричал Джефф. — Вдвоём не уйдём.

Эндрю бросился прочь. Ветки били по его лицу. Он падал, спотыкаясь о корни деревьев, поднимался и снова бежал.

— Я бежал так быстро, что даже Чума отстала, — засмеялся Антон, — а Вероника погибла тогда от рук Большого Боба.

Пётр смотрел на Антона с нескрываемым удивлением. Аня с тревогой смотрела то на Петра, то на Антона.

Антон был доволен произведённым впечатлением на своих новых друзей:

— А вы говорите «тиф»!

— А я знаю! — тихо произнёс Пётр.

— Что знаешь? — не понял Антон.

— Что Большой Боб убил Джеффа. Он сначала проломил ему голову прикладом, а потом выстрелил для верности в лицо.

— Откуда? — удивилась Вероника. — Мы же этого не рассказывали.

— Я и есть Большой Боб, — тихо произнёс Пётр, — а Аня — моя родная сестра Лиза.

— Да, ладно разыгрывать! — не поверил Антон и посмотрел на Аню.

Аня кивнула головой.

— Не может быть таких совпадений, — продолжал сомневаться Антон. — В «Игре» постоянно висит около 3 млрд. человек. Все они разбросаны по эпохам и континентам. Пересекаются только супруги и близкие друзья. А мы с вами только сегодня познакомились.

— Значит, совпадения бывают! — сделала вывод Вероника.

— Может, мы родственники? — спросила Аня.

— Каким образом? — не унимался Антон. — В современном мире нет родственников. Родители, желающие завести ребёнка, отказываются от бессмертия. А по закону разрешён только один ребёнок. Всё. Точка. Когда-то ветвистое генеалогическое древо сегодня превратилось в жалкую травинку. Нет ни родителей, ни братьев с сёстрами, ни шумных племянников. Зато мир полон кичливых, самовлюблённых эгоистов.

— Антон, а ты кем работаешь? — спросила Аня.

— Я историк-философ!

— По профессии или по жизненным убеждениям? — засмеялся Пётр.

— Историк по профессии, а философ по убеждениям.

— А ты Вероника? — обратилась Аня к супруге Антона.

— А я дизайнер-психотерапевт! — засмеялась Вероника. — По той же схеме. Работаю дизайнером, а по жизни — психотерапевт. Приходится регулярно одного философа, пропагандирующего теории заговора, наставлять на путь истинный.

— Я бы тогда твою профессию назвал «дизайнер-мозгоклюй»! — уточнил Антон.

Все засмеялись.

— А я пишу детские книжки! — с гордостью сообщила Таня.

— Для детей, которых почти нет? — съязвил Антон.

— Не просто пишет книжки, — поправил её Пётр, — она мастер художественного слова. Читая её описания событий, кажется, что ты оказываешься в гуще происходящего. Я порою даже запахи чувствую, когда читаю её сказку про то, как блины с котлетой поругались…

— Потому что ты её читал во время обеда, — заметила Аня.

Им было легко и спокойно на душе. Первый день в «раю» все игроки находились в блаженной истоме. Состояние безграничного удовольствия, безмятежности и лёгкости создавало реальное чувство нахождения на небесах. Тем более что реальные ощущения «смерти» уже позади, но ещё так свежи в памяти.

Антон с Вероникой, как выяснилось, жили в той же башне, что и Аня с Петром, только занимали блок, находящийся на 6 этажей выше. При таком раскладе случайно встретиться было сложно. Каждый этаж башни представлял собой небольшой город образца 20–21 века. Там было всё необходимое для жизни и развлечений. Все коммуникации между людьми сводились к виртуальному общению голограмм в то время, когда сам человек мог находиться в своём жилом блоке. Для людей, желающих путешествовать по миру, на каждом этаже стояли телепортационные камеры, с помощью которых можно было переместиться в любой уголок Земли.

Они ещё не раз сидели в этом кафе, вспоминая прошлые жизни, обсуждая очередную теорию заговора, выдвинутую Антоном, смеясь над шутками Вероники. Люди редко общались между собой в живом формате — голограммные связи были удобнее и менее утомительными. Но Антон был ярым противником прогресса и настаивал, чтобы встречи друзей проходили в живом формате. Аня с Петром не возражали.

Однажды, Антон попросил Петра встретиться наедине, якобы, у него был к Петру серьёзный разговор. Пётр зашёл в кафе, где они часто ужинали вместе. Антон сидел в углу за столиком. Пётр подсел к нему. Антон огляделся по сторонам, провёл рукой по столу, чтобы закрыться от окружающих водяной завесой и заговорчески наклонился к Петру: