Мешанина моих мыслей по-прежнему закручивалась. Лиам что-то задумал, я уверен. А значит, дрессировка драконов становится еще важнее, чтобы ничего не вышло из-под контроля.

За окном был сплошной туман. Будь я персонажем книги, готов поспорить, мисс Логан бы сказала, что природа отражала состояние моей головы, запутанность моих мыслей и потерянность в тумане сомнений.

– Что мне делать, Блик? – спросил я.

Я выглянул из окна, мне хотелось, чтобы туман ушел и из моей головы, и из нашего сада.

– Нам нужна помощь. Что же любят драконы?

Блик отчаянно завертелся. Я посмотрел вниз на него, и он выпустил поток искр, чтобы вырвать меня из мечтаний. Потерся головкой о мою руку. Я улыбнулся.

– Было бы настолько легче, если б другие драконы походили на тебя. С тобой несложно. А от них столько проблем. Вот бы придумать что-нибудь. По-моему, все надеются, что у меня появится великолепная идея.

Блик выбрался из-под моей руки и поднялся в воздух. Он закружился надо мной, осыпая меня дождем из искр, потом стал носиться из одного угла комнаты в другой. Кажется, что-то взволновало его, – мне пришло в голову, вдруг один из хорьков прокрался в комнату? Но дверь была по-прежнему закрыта. Дракончик переключился с искр на языки пламени не меньше тех, что пускал Лучик. Блик снизился и поджег смятые листы моего домашнего задания по математике.

– Эй, перестань, – шикнул я.

Но, не обращая внимания, он просто схватил бумажный комок когтями. Подкинул его в воздух и у меня на глазах сжег. Дракончик ударил хвостом по бумажному пеплу и рассеял его в воздухе. Тот осыпался на меня. Я сердито отскочил назад, схватил оставшиеся комки бумаги и засунул их в ящик, куда Блик не мог добраться. Но он продолжил безобразничать с моим комиксом, разорвав его на клочки и превратив в пепел.

Что он творит? Возможно, я ошибался насчет того, что со Бликом меньше проблем, чем с другими дракончиками!

– Хватит уже, – вздохнул я.

Он приземлился на мою полку, и я схватил его.

– Нельзя просто пойти спать? – спросил я. – Может, утром я проснусь, а ответ уже в голове, – папа всегда так говорит.

Чешуя Блика светилась ярко-красным, когда я забрался в кровать и прижал его к себе. Вот бы папа оказался прав. Я засыпал, а Блик не сводил с меня мерцающих глаз.

* * *

Во сне я летал. Высоко в облаках по фиолетовому небу. Зеленые и бирюзовые лучи сверкающими волнами проносились мимо меня. Внизу проплывали горы, скалы, снег и лед. Я видел водопады, кристально-голубые лагуны, расщелины, в которых огонь бушевал и бурлил под землей. Опустился ниже и заскользил над гейзерами с бьющими струями воды, рассматривая изгибы ледников, скрипевших древними голосами песни. Я летел все дальше и дальше, пока не увидел смутные очертания вулкана. Вот он-то мне и нужен.

В воздухе было полно пепла. Добравшись до места, я стал облетать кратер, все быстрее и быстрее. В головокружительном танце.

Я открыл глаза и скинул одеяло, потому что жар вулкана оказался настоящим. Блик пульсировал красным и оранжевым. Огненное сияние наполняло мою комнату.

Забравшись в Драконье логово на следующий день, я нашел друзей нажарившими целую стопку блинчиков.

– Пища для мозгов, – сказал Тед, улыбаясь и слизывая с пальцев патоку.

Кай протянул мне блинчик, только что ставший золотисто-коричневым благодаря Лучику.

– Так, чтобы додуматься до лучших идей, мне точно нужна патока. А вы как считаете? Лучше патока или шоколадный соус с посыпкой?

– Я, скорее, считаю, что это паточно-шоколадно-посыпно-со-взбитыми-сливками-впридачу проблема, – ответил я.

– Тебе тоже не удалось выдрессировать их? – спросила Кэт.

Я покачал головой.

– Прости.

Через несколько минут блинчики произвели эффект, но сказывалось отсутствие сиропа. Поэтому я решил заменить начинку рассказом о том, что видел Лиама около дедушкиного сада.

– Он выглядел таким потрепанным, – сказал я. – С ним точно творятся странности.

– Может, съел что-то не то, – сказал Тед. – Мама не разрешает мне синие конфеты, считает, я, мол, становлюсь от них гиперактивным.

– Может, он подрабатывает пугалом, – предположил Кай.

– Или притворяется хромым ради милостыни, – сказала Кэт.

– Что бы он ни делал, готов поспорить, это принесет одни неприятности, – подытожил я.

После того как все блинчики и угощения были уничтожены, драконы разыгрались. Льдинка то и дело примораживала коготки Плута к веткам, на которых он сидел, и стреляла в него сосульками. Тот, в свою очередь, все легкомысленнее плавил их огненным дыханием. В убежище и так все время яблоку негде упасть, но с появлением драконов места стало еще меньше А теперь, из-за льда и огня, просто волосы дыбом вставали. Я только вздохнул, обнаружив, что наступил на тлевшую ветку.

Блик вдруг сделал круг по логову, его чешуя засветилась желтым, оранжевым и фиолетовым. Он опустился на ветку в заднем конце логова и уставился на противоположную сторону поля. Дракончик топтался на одном месте, и я понял, что он собирается взлететь. Я рванулся схватить его. Но опоздал.

Блик несся над полем. Мы столпились вокруг дерева, оттягивая ветки, чтобы было лучше видно.

– Куда это он? – спросил Кай.

Я ничего не понимал. Он уже пролетел поле, почти добрался до переулка, ведущего к дедушкиному дому. Блик, кажется, вообще не собирался останавливаться. В следующий миг он камнем упал на землю.

Блик не взлетел вверх, и у меня сердце остановилось. Он упал? Я оттянул ветки и выбрался из логова, разодрав лицо и руки. Впрочем, мне было все равно. Остальные тоже с шумом выбирались из укрытия. Но я уже умчался далеко вперед. Не самый быстрый в классе, в тот момент я будто летел.

Оказавшись на другом конце поля, я увидел, что Блик не лежит на земле бесформенной кучкой. Слава богу! Он мигал как маяк и, подпрыгивая на месте, рыл землю, попутно отправляя в воздух облака пыли. Я нагнулся и почувствовал, как крылья Лучика задели меня по голове, когда он, Льдинка и Плут приблизились к Блику, сидящему на месте. Я вдруг понял, что тут когда-то разводили костер. Один за другим они стали вертеться и кататься в пепле.

Я вспомнил, как Блик искупался в пепельной куче в дедушкином саду, а затем поджег вещи у меня в комнате. И потом, пролетая над вулканом во сне, я чувствовал, будто возвращаюсь домой. Теперь еще и это.