— Благодарю, — отозвалась я и прошла на третий этаж, на секунду задержавшись рядом с ним.

Мы оказались в длинном коридоре, где двери в кабинеты были открыты и сновали люди преимущественно в белых рубахах.

— Данил… Казимирович, — я удивлённо уставилась на своего профессора, — А откуда у вас пропуск? Вы разве не в университете работаете?

— Я один из верховных магов…, — он замялся, но фамилию мою не добавил. Уже прогресс, осталось напомнить, как меня зовут.

— Лена.

— Елена, — он улыбнулся, но не по-профессорски, а дружественно.

Перед кабинетом министра была просторная приёмная, где суетились работники, бегали с бумагами. И восседала, как королева на троне, секретарша Надежда в больших очках. Упакованная с ног до головы в строгое чёрное платье. Прямая спина, пронзительный взгляд над роговой оправой. Её пальцы быстро щелкали по клавиатуре.

— Проходите, — подняла она на нас глаза и протянула руку. — Ваша справка.

Я отдала ей свою справку и прошла за профессором в кабинет министра.

В кабинете было светло и прохладно. За большими окнами было видно ясное небо и часть реки с кораблями вдали. В приоткрытую створку залетал весенний ветерок и шевелил длинные убранные ламели.

За овальным столом на фоне карты Северной Республики восседал министр магии Мороз. Лицо его сплошная печалька, как у кота, которого забыли покормить пятнадцатый раз за день. Такой нечастный, специально выбранный из всех чиновников, явно по внешности. Когда он даёт интервью, все ему верят и очень сочувствуют, чтобы у него не произошло.

От министерского монументального стола к входу тянулся ещё один с подставками для ручек. За ним сидели верховные маги, которых никто никогда не видел, и тут мне представилась такая великая честь. Справа от министра сидел Малой, с надменной физиономией и хитрым прищуром. Рядом с ним сел мой профессор, неожиданно оказавшимся верховным магом. Третьим в их компании был Филин, странный замухрыщатый ботаник из училища. Сидел и восхищённо пялился на меня.

Напротив них: генерал Воробьёв, сложивший свою фуражку на стол и скидывающий с неё пылинки, хирург Вера Безгроб, похожая на шатёр в бесформенном платье, и отец Александр, уткнувшийся в свой планшет.

— Седьмой верховный маг, — объявил министр таким же печальным голосом, как и его беспризорные глаза. — Вы подписали бумагу о неразглашении?

— Да, — кивнула я и зарделась под их пристальными взглядами.

Бумагу о том, что я никому ничего не скажу, я подписала сразу, как меня пригласили устроиться в министерство на работу. «Первое правило бойцовского клуба…». Только тогда я не знала, что получу должность верховного мага. Это такая честь! Меня чуть не распёрло от своей важности.

— Страж? — поинтересовался генерал Воробьёв, с подозрениями и с пренебрежением поглядывая на меня.

— Да, — подтвердила Вера Безгроб. — Имеется знак.

— Раздевайся, — приказал мне Малой, и все уставились на меня, кроме моего профессора, прячущего усмешку.

— Это совершенно не нужно, — вступилась за меня Вера, и я была ей безмерно благодарна. Судя по всему, меня бы раздели, если бы не она.

Врач отошла к стене и, взяв один стул, поставила его во главе вытянутого стола. И я присела на предложенное место, напротив министра. Местечко оказалось козырным. Полицейский по фамилии Воробьёв был зол и прожигал меня своим засаленным недовольным взглядом. Я знала этот взгляд. Так смотрел на меня мой брат и студент третьего курса, которого я уложила на борцовском песке. Это ревность. И, если брат старался со мной не общаться, а Лёша захотел трахнуть, то зависть высокопоставленного чиновника, может сыграть злую шутку.

Как молился мой дедушка: «Спаси, Господи, нас от бесов и от людей некоторых».

Не думала, что мой рабочий день пройдёт именно так. Я истуканом замерла, слушая повестку дня. А на повестке было — три оборотня, неожиданно показавшие свои звериные облики, и четыре трупа. Что касается убитых, они были причислены к жертвам языческих ритуалов. Трое были беременными женщинами.

От жути происходящего я наминала пальцы и у меня потели ладони. Не верить в то, что в городе орудует банда одержимых язычников, причин не было. Маги в этом были уверены, и царило полное единодушие.

Меня больше не замечали, и когда закончился совет, на котором было решено начать расследование, я тихо выскочила в приёмную и решила там подождать министра, чтобы он определил мне цели.

Врач, священник, генерал и ботаник быстро удалились. За ними вышел Малой и, подмигнув строгой секретарше, подошёл ко мне.

— Что там твоя подружка, пялится в хрустальный шар? — сердито поинтересовался он. — Ещё нас с Даней геями обозвала, а сама с педрило мучеником связалась.

— Он не такой, — зашипела я. — Ты хамло, не смей моего друга оскорблять!

— Кто я? — гадливо протянул он и его достаточно простое и порой милое лицо, ощерилось в полной злобе. — Сейчас я тебя поднатаскаю в боевой магии, пигалица.

И без предупреждения взял и ударил по мне молнией. Я только руки успела выставить и сообразила светящийся молниевый щит. С реакцией у меня всё в порядке. Чужая магия ударилась об мою защиту и стрельнула вверх разбив лампу дневного света и потолок. Посыпалась струйкой бетонная пыль.

Завизжала секретарь Наденька и метнулась в кабинет министра.

— А теперь я, — с беспощадной улыбкой потёрла я руки.

Но не успел Малой пострадать под моим праведным гневом. Его за плечо одёрнул Данил Казимирович и впилил кулаком в лицо. Глаза профессора разноцветные, аспидски, засияли и выцвели, уставились на разбитый нос Малого. Он прошипел:

— Не смей её трогать.

Воцарилась тишина, в которой громко раздались хлопки ладоней. Министр нам аплодировал. Он стоял в дверном проёме, и мировая скорбь в его глазах надёжно прятала все эмоции. Секретарь выглядывала за его спиной, заметив плачевное положение Малого, очень обрадовалась.

— Для важности воспитания молодых кадров, Малой отправляешься на работу в Коммунальную службу города. Там как раз трубы канализации засорились, и твои таланты боевого мага окрепнут на поле брани с дерьмом. А чтобы деточка поняла, как строго у нас с поведением, поступаешь, Елена Леонидовна, к Малому в помощницы. Отныне ты его слушаешься, а Малой о тебе заботится.

— Павел Евгеньевич, — начал было Данил, но грусть-тоска во плоти его остановила. Министр поднял ладонь.

— Данил Казимирович, не перечь, батенька. Этим двоим изначально надо примириться.

______________________

Пушкин А.С. "Евгений Онегин".

Carpe diem (латынь) — лови (секи) момент.

Полтора часа я с Малым бодалась, стоя в шахте канализации с лопатой в руках и киркой на плече. Я защищала Осю, как могла. В конце концов, я доказала, что он не гей, и что у него куча любовниц. И тут спор повернул в другую сторону, Малой стал давить на то, что Осе до его любовного опыта далеко, и я опять принялась заступаться за друга.