А ведь завтра на работу. Приду с опухшим лицом, все сразу догадаются, что в офисе Артемьева со мной что-то произошло. Чем иначе объяснить мой истерзанный вид? Начнутся расспросы, возникнут подозрения… Не хочу!

— Бонни опять плохо! Надо ехать в клинику! — выпалила я.

У Марины своя машина, и подруга всегда готова подвезти хоть на Луну. Месяц назад мы уже возили собаку в ветлечебницу. Там с меня содрали две тысячи рублей, но зато Бонни обследовали, и врач успокоил. Старое дерево долго скрипит, сказал он. Выдыхайте. Ваша старушка ещё несколько лет протянет.

За эти слова я сразу простила ветеринару брешь, пробитую в моём тщательно распланированном месячном бюджете.

— Девчата, что стряслось?

За Маринкиным плечом возник невысокий, но очень крепкий орангутанг лет тридцати. Его широкая грудь была покрыта чёрной порослью, зато на башке волосы были сбриты почти под ноль. Насколько понимаю, это и был тот самый «дядя Валера», который принёс коробку пончиков. Из одежды на мужчине было полотенце.

— У Дашуни собачка помирать собралась, — объяснила бойфренду Маринка.

— Ты что говоришь! — взвилась я. — Типун тебе на язык!

— Ой, сорри! Короче, погнали, погнали, что мы тут стоим. Валер, одевайся. Даша, жди, мы мигом!

Успела заскочить в ванную — поменяла бельё, прилепила прокладку. Уже когда ехала в служебном автомобиле Артемьева, чувствовала, что между ног горячо и сыро — продолжало кровить. А если кровь так и не остановится? По ощущениям, этот мерзавец вспорол меня своим орудием чуть ли не до горла, протаранил все внутренние органы. По крайней мере, именно так мне показалось в тот жуткий момент. Это было ужасно больно…

Вдруг я умру от кровотечения?

Да нет, не может быть. Ну, я же не первая девушка на земле, которая лишилась невинности. Сейчас мне надо думать о моей любимой псине.

…Спустя десять минут мы уже ехали в клинику на джипе орангутанга. Валерий сам предложил нас отвезти. Маринка сидела на переднем сиденье и то встревоженно оборачивалась к нам, то с восхищением взирала на нового ухажёра.

Мы с Маринкиной дочкой сидели сзади, я держала на коленях завёрнутую в одеяло Бонни и гладила старушку по голове. Бедная моя собака! Хотя мне и самой сейчас было очень плохо, я чувствовала себя растерзанной, внизу живота пылало и саднило, но всё же я была молодой и сильной, поэтому хотела поделиться энергией с моим ушастиком. Я старалась представить, как из моего тела прямо в Бонни перетекает живительный солнечный поток.

*****

Страх потерять собаку был так велик, что я ненадолго мысленно отстранилась от ужасного происшествия. Пока ждали в очереди, я думала только о Бонни, переживала за неё. На этот раз мы попали в другую клинику, та лечебница уже была закрыта. Ветврач — миловидная худенькая женщина — осмотрела корги, сделала ей укол.

— Успокойтесь, девушка, ну что же вы так переживаете, на вас смотреть больно, — сказала она. — Вот ваша красавица, забирайте. Сейчас она немного сонная, это от укола, а потом придёт в себя.

— Давайте-ка её мне! — Валерий оттеснил меня плечом и забрал вялую Бонни. Я бы долго не удержала собаку.

— Если хотите, запишитесь на курс капельниц. У нас есть очень хороший японский препарат. Подлечим вашу рыжулю, будет как новенькая. Ещё побегает ваша старушка! Хотите? Вот, посмотрите прайс. — Врач выделила жёлтым маркером одну строчку в списке процедур и отдала мне бумажку. — Звоните, записывайтесь. Ваша старушка ещё прыгать будет, как девочка!

— Спасибо вам. — Я забрала бумажку и полезла за кошельком, чтобы оплатить приём.

— Мужчина уже заплатил, — врач кивнула на нашего орангутанга.

— Сколько я вам должна? — спросила я у Валерия в машине.

— Да не парься, Даша, там копейки, — отмахнулся мужчина.

Копейки, как же! Эта ветклиника оказалась ещё дороже предыдущей. Думаю, Валерий заплатил кругленькую сумму. Курс уколов, предложенный ветврачом, стоил немыслимых денег — пятьдесят тысяч рублей. Это две моих зарплаты…

Было уже совсем поздно, когда мы двинулись в обратный путь. Я обнимала Бонни, она положила голову мне на локоть. Рядом приткнулась Маринкина дочка, бедная малышка отрубилась. А моя собака оживала на глазах. Уже через два квартала она начала возиться. Лизала и ласково покусывала мою руку, виляла хвостом, боролась с одеялом.

— Тише, тише, красавица! Разгулялась, — тихо засмеялась я.

Надо же… Ещё два часа назад думала, что никогда не смогу даже улыбнуться. Казалось, моя жизнь оборвалась, и уже больше ничего хорошего в ней не произойдёт.

А вот сейчас обнимаюсь с Бонни, целую её в голову и вроде можно жить дальше…

*****

— Дашуня, ну как тебе мой кинг-конг? — спросила Марина. — Классный же?

В час ночи мы сидели на крошечной шестиметровой кухне и пили чай. Правда, соседка сказала, что мне лучше бы заварить успокоительный травяной сбор.

— У тебя такой вид, будто ты пережила атомную бомбардировку! Так переволновалась за Боньку?

Я, безусловно, не стала объяснять соседке, что беда с собакой — далеко не самое ужасное, что случилось со мной сегодня.

Бонни совсем оклемалась, повеселела и сейчас крутилась под столом.

— Так что, понравился тебе мой Валера?

— Да. Симпатичный. И отзывчивый. Узнай, пожалуйста, сколько он заплатил в клинике, а я ему верну.

— Ой, перестань! Валера же сказал не надо. Значит, не надо.

— Как-то неудобно мне.

— Глупая ты, Дашка. Мужик выпендрился, сделал широкий жест. Ему самому приятно. А ты деньги собралась возвращать. Расслабься. И потом, Валера не бедный, у него своя автомастерская. Не переживай.

— Ладно. Спасибо. — Спорить с соседкой сил не было.

— Хорошо, когда мужик не жадный, — задумчиво произнесла Маринка.

— Если вы друг другу так понравились, ты бы постаралась его удержать. А то у тебя мужчины меняются, как в калейдоскопе. Я даже имена не запоминаю. А ведь ребёнок тоже это видит! У тебя девочка! Чему она научится? — Я постоянно пилю непутёвую приятельницу, но этой красотке что в лоб, что по лбу.

— Пусть с тебя берёт пример! — тут же сориентировалась Маринка. — Ты тоже у неё перед глазами. Скромница, чистюля, пчёлка. О маме и братике заботишься. Мужиков на километр не подпускаешь, в двадцать лет всё ещё девочка-целочка. И это хорошо, если вспомнить, сколько вокруг спида, гепатита и остальной гадости. Хотела бы я, чтобы моя Оксанка такой же умницей выросла, как ты! — совершенно искренне, без тени сарказма, заявила соседка.

Я опустила взгляд, уставилась в чашку с чаем. Горло перехватило, на глазах навернулись слёзы… Знала бы Маринка, какой кошмар я пережила сегодня. Так хотелось поделиться своей болью, пожаловаться, порыдать, а в ответ услышать слова поддержки.