– Давайте, посмотрим на месте ли деньги, – предложила я.

– Точно, помните, Вероника в первый вечер предупреждала нас о коварстве итальянских парней. Вдруг Лике подсыпали в шампанское клофелин, а потом обворовали? Кстати, если мне не изменяет память, то именно это лекарство приводит к проблемам с сердцем.

Деньги нашлись практически сразу, но их было немного, всего двести евро. Чемодан стоял на виду. Деньги лежали в боковом кармане чемодана. Было ли их столько изначально или Лика привезла с собой большую сумму, мы не знали.

– Деньги тоже надо с собой взять. Номер без присмотра, мало ли что.

– Что имеем? – спросила я, закончив осмотр номера. И тут же выдвинула свою версию: – Лику могли отравить из-за денег. С двуустами евро в Италию не ездят.

– Ну почему? – вздохнула Степа. – Экскурсии оплачены. Пицца стоит не дорого. И вообще, может, она не за тряпками приехала, а страну посмотреть? Знаете, девочки, мне стыдно из-за того, что я плохо о ней думала. Когда мы летели в самолете, Веня мне про нее такого наговорил. Естественно я стала на его сторону. А теперь, когда Лике плохо, мне так ее жалко.

– Степа, не отвлекай, – перебила ее Алина. – Если Лику отравили не из-за денег, то ее отравили по другой причине.

Я не стала спорить, будучи уверенной, что до поездки в Италию Лику здоровье не беспокоило. Следовательно: или деньги, или что-то иное.

– Кому она наступила на любимую мозоль? – спросила Алина, выжидающе поглядывая на меня и Степу. – В гостинице кроме туристов нашей группы других постояльцев нет. Кто?

– Кто? – повторила я и ужаснулась. Перед глазами проплыло лицо Вени Куропаткина. – О, господи, только не он.

– Ты о Вене? – прочитала мои мысли Алина. – Да нет, что ты! Он, конечно, очень расстроился, узнав, что с нами едет его конкурентка, но не до такой же степени, чтобы избавиться от нее на второй день.

– Послушайте, а если… – Степа заглянула в полиэтиленовый пакет.

– Краюшкин? – Алина сделала круглые глаза. – Степа, я уже три месяца сижу на Леопольдовских конфетах и ничего, не отравилась.

– Естественно ничего, ты ведь ему ничего плохого не делала, – хмыкнула я. – И даже с визой помогла.

– А что ему Лика плохого сделала? – спросила Алина.

– Софью Андреевну обидела…

– Генеральшу?

– Забыла, у него с ней роман? Еще одна подозреваемая, – отметила я.

– Да ладно, – отмахнулась от меня Алина, но через секунду засомневалась: – А почему бы и нет? И, правда… – Мысль, подкинутая мной, плотно засела у нее в голове. – Краюшкин… Софья…Точно, Краюшкин!

– Алина, вообще-то я просто так сказала. Глупо убивать из-за непотушенной сигареты.

– Почему глупо? – удивилась Алина. – Мы же не знаем, может Краюшкин пришел требовать от Лики публичного извинения? Слово за слово, она вывела его из себя. Леопольд – мужчина горячий.

– Девочки, я думаю, нам надо аккуратно поспрашивать, что было вчера, – вмешалась в разговор Степа. – Всех-всех, кто остался в Риме, надо опросить.

– Пожалуй, ты права. Только надо это сделать крайне осторожно, чтобы не спугнуть преступника, – дополнила ее я.

– Ты так говоришь, будто Иванова уже мертва. Может, она еще очухается. Кстати, нам как-то не пришло в голову, что Лика могла просто-напросто много выпить.

– Она была не пьяная, – возразила Степа. – Я наклонялась к ней. Легкий запах присутствовал, что было, то было, но это был не перегар, нет. Да ее бы и не забрали в госпиталь в пьяном виде. Надо говорить с людьми.

– Договорились. По мере того как люди будут возвращаться с экскурсии, будем с каждым из них беседовать.

– Не с каждым, а только с восьмерыми, – поправила меня Степа, – с теми, кто не ездил в Помпеи.

Чтобы не пропустить возвращения наших туристов в гостиницу, мы сели в баре, расположенном перед самым входом. Первым в двери вошел наш приятель Веня Куропаткин.

– Веня, – помахала я ему рукой. – Иди к нам.

– Почему вы не поехали в собор святого Петра? – спросил он, присаживаясь на свободное место. – Было очень интересно.

– Кофе хочешь?

– Кофе? Нет, но не откажусь от воды. – Ему принесли стакан с водой, и он тут же залпом ее выпил. – И почему вы не поехали? Дина Леонидовна сказала, что эта выскочка Иванова заболела. Нахалку оглоблей не убьешь, а вы решили за ней ухаживать. Что у нее? Сопли, кашель, – он брезгливо сморщил нос, – или понос? Простите, диарея.

Я обменялась с подругами взглядом: стоит ли говорить Куропаткину о том, что Лика в коме.

– Немного серьезней, чем сопли и кашель. У нее сердечный приступ. Мы не могли ее оставить одну в номере.

– Зря! Больше чем уверен, она претворяется.

– Зачем?

– Чтобы насолить кому-нибудь. Моя мама всегда так делала. Чуть что не так, сразу в обморок или в кому.

– В кому просто так не падают, – возразила я. – А на счет того, чтобы насолить кому-то… Кому? Ведь остались с ней мы, а мы ничего ей плохого не сделали. Зачем Лике наказывать нас?

– Ну, я не знаю, – пожал плечами Куропаткин. – Иванова вздорная особа. Сами слышали, как она на Софью Андреевну набросилась. Леопольд заступился за Софью, поставил Лику на место, вот та и инсценировала сердечный приступ, чтобы Софью совесть замучила, мол, довела бедную девушку до инфаркта. Я помню, мы с братом каждую неделю маме «скорую» вызывали.

– Веня, при чем здесь твоя мама? – раздраженно спросила я. Тут душа не на месте – выживет ли Иванова, – а он со своей мамочкой. – Ты что-то не то говоришь. Ты лучше вспомни, видел ли вчера Лику.

– Как вы думаете, зачем я просил поселить меня на пятом этаже? – зло ответил Куропаткин. – Чтобы не видеть эту мадам!!! Я вчера даже не захотел заходить за ней следом в метро.

– А говорил, что не видел, – поймала я на лжи Веню.

– Каюсь, видел – утром.

– С кем она была?

– С Деревянко, Вовой и Катей. У Кати прическа была – французская коса. Наверное, Иванова плела, – хмыкнул он. – Я бы лучше заплел.

– Кто бы спорил. Они общались между собой?

– Кто? Иванова с Деревянко? Ржали на всю улицу. С чего не знаю.

– А вечером ты Лику видел?

– Говорю же, нет. Или вы думаете, что это я до сердечного приступа ее довел? Стал бы я тратить на нее время. Я бы скорей ее удушил или отравил, – попал в самую точку Куропаткин.

Мы переглянулись. Нет, если бы Веня был замешан в болезни Лики, он не стал бы так легко говорить об отравлении.

– Ладно, Веня иди, отдыхай.

– Какой отдыхай? Часик полежу в номере и опять в город поеду. После завтра уезжаем, еще столько всего хочется посмотреть, – он поднялся, подхватил пакет и направился к лифту.