Последние события быстро научили Альваро ловко перемешивать реальность и вымысел.

Визитка была настоящей, но указанного на ней номера давно не существовало.

Дамасо Бербель действительно хранил документы в чемодане, но ни за что на свете не стал бы их никуда перекладывать, поскольку давал клятву не открывать чемодан ни при каких обстоятельствах.

Старик Эфрен каким-то непостижимым образом догадался об опасности, грозящей хранителям, за сорок восемь часов до расправы с Дамасо.

Пока лейтенант задавал дежурные вопросы и получал дежурные ответы, Альваро раздумывал, о чем расспросить Эфрена, если представится возможность.

Хотя в глубине души ему до смерти хотелось еще раз увидеть голые ключицы спящей Алехи.

Алеха спасалась от дождя под зонтом. От ее дома до лавчонки на улице Калатрава можно было дойти пешком.

Тусклый дождливый день постепенно начинал меркнуть; впрочем, Алеха была ночным существом. В этот час она обычно только вставала. Поднявшись с постели, она собрала волосы в аккуратный узел, накрасилась, надела на голое тело темно-серый брючный костюм, который был ей немного велик; сверху набросила черный плащ. Теперь в ее облике не было ни капли женственного. Издалека она могла бы сойти за мужчину.

Прохожих на улице не было. Машины попадались очень редко.

Под козырьками подъездов прятались проститутки и сутенеры, из тех, что приходят на работу пораньше.

По распоряжению мэра в квартале развесили праздничные гирлянды.

Гирлянды погасли сразу же после того, как их включили.

Лавка была тесной, старой, грязной. Неоновая вывеска «Дельта-99», намекавшая на персонажей популярного некогда комикса, казалась до невозможности оригинальной во времена открытия магазина, давно оставшиеся в прошлом. Теперь это была настоящая лавка древностей, давно пережившая свой век. На стеллажах пылились старые экземпляры «Воинов», «Джонни Газарда», «Эль Хабато», «Мальтийского сокола», «Торпеды», «Флэша Гордона», «Фантома», «Всемогущего Блейка». Истории о Рике Кирби, Барбарелле, лейтенанте Блюберри, Конане, Призраке и Вампусе в самодельных переплетах… Пожелтевшие образцы издательства «Бругера» вперемешку с потрепанными экземплярами когда-то полулегальных «Гадюки» и «Каира», постеры Стива Диктона, отпечатанные на машинке карточки, предлагающие «купить», «продать» или «обменять». Свет в магазине не горел, и дверь была закрыта.

Алеха дернула ручку и, убедившись, что заперто, принялась настойчиво барабанить по стеклу костяшками пальцев. Вскоре в темноте лавки послышались шаги, а следом металлический лязг замка.

– Пасиано… Привет.

– Привет. Прости, но я уже закрылся. Надо приготовить посылку для одного коллекционера, и вообще…

– Не беспокойся. Я быстро. – Алеха решительно распахнула дверь и шагнула за порог, полностью игнорируя тот факт, что хозяин отнюдь не рад ее приходу. – Запрись на ключ.

Дождавшись, пока владелец лавки выполнит ее распоряжение, женщина обогнула прилавок, занимавший изрядную часть магазина, и нырнула в подсобку. Тесная комнатушка была сверху донизу забита комиксами всех видов и эпох, старыми энциклопедиями, сломанными точилками для карандашей и прочей рухлядью. Кроме склада, она верно служила своему хозяину кабинетом, а порой и столовой.

– Я, правда, сегодня не смогу тебе помочь.

– Говорю тебе, я на минуту. Садись. – Он продолжал мяться у порога. – Садись же.

Пасиано неохотно присел на краешек стула, а Алеха, положив зонтик на пол и повесив плащ на крючок, принялась копаться в глубоких карманах пиджака. Лацканы открывали на груди чистую белую кожу с единственной красной родинкой у ключицы. Наконец Алеха извлекла из кармана дискету и бросила ее на стол, между лампой, почти новым компьютером и пустым пакетиком из-под сливочной тянучки. Пасиано упрямо глядел в пол.

– У меня только это. То же, что и в прошлый раз. – Алеха подтолкнула к нему дискету, на мгновение обнажив запястье с татуировкой в виде перевернутой пентаграммы.

Пасиано был субъектом лет тридцати пяти, с лысиной и мягким пузом, верным спутником сидячей работы. Он был одет в видавшие виды коричневые брюки, клетчатую рубашку и свитер с растянутым воротом. У владельца комиксов была неприятная слюнявая улыбка и пухлые ладони, начисто лишенные линий.

По-прежнему отводя глаза, Пасиано швырнул пакетик с тянучками в полную мусорную корзину и попытался придать голосу подобающую твердость.

– Алеха… Я давно хотел сказать… В общем, я больше не стану этого делать.

– Куда ты денешься.

– Это слишком опасно. Я больше не хочу иметь с этим дела.

– Тебе неплохо платят за вредность.

– Нет.

Женщина вздохнула, поднялась на ноги и закурила черную сигару.

Пасиано старательно избегал ее взгляда, делая вид, что перебирает инструменты для починки сканера.

Молчание затягивалось.

Обманчивая акустика лавки скрадывала шум дождя и ветра за стеной.

– Я знаю, ты всего лишь посредница. Скажи тем, кто тебя послал, что у меня много работы. Что ты не смогла меня убедить.

– Ты ведь все обо мне знаешь.

– Могу себе представить, судя по тому, с чем ты ко мне являешься.

– А я знаю все о тебе.

Продолжая говорить, Алеха подошла к мужчине почти вплотную и принялась неторопливо выдвигать ящики его стола. Добравшись до последнего, она обнаружила то, что искала.

– Не трогай. Это личное.

– А у нас с тобой как раз личные отношения.

Пасиано попытался захлопнуть ящик, но Алеха уперлась намертво.

Медленно, нарочито неспешно она вытаскивала на свет божий черно-белые комиксы издательства «Марвел». «Мстители», «Тор», «Дэн Защитник», «Патруль X», «Фантастическая четверка», «Намор». И старый экземпляр «Серебряной звезды».

– Ради бога, оставь. Они отложены для покупателей, – молил Пасиано, тщетно пытаясь отвоевать журнал.

– Да успокойся ты, – Алеха решительно потянула журнал к себе. Из «Серебряной звезды» выпала напечатанная на компьютере листовка: на картинке голый человек орально ублажал отвратительного на вид Минотавра.

– Я же говорила, что все о тебе знаю, Пасиано. Я знаю, что деньги тебя не интересуют.

– Нет.

– Очень мило, – отметила женщина, имея в виду рисунок. – В школе Льва Тринадцатого тебя дразнили Филином, над тобой смеялись даже учителя. Когда твои однокашники из академии Сан-Исидоро бегали на свидания к девчонкам, ты сидел дома и читал комиксы. Ты радовался, когда умерла твоя мать. На инженерный факультет ты не поступил, потому что предпочитал компьютерные игры подготовке к экзаменам. У тебя нет друзей. Ты уже много лет не показываешься на глаза родственникам. Ты живешь один и проводишь в магазине больше времени, чем дома.