Но даже эта фантомная боль не могла заглушить реальноймысли, что восстановление прежней страны невозможно. В душе он все же надеялсяна чудо, на обретение некоего единства пространства и территории. Но каканалитик и реалист видел расползающиеся в разные стороны суверенные территории,которые уже невозможно было собрать и склеить в прежнем виде.

Он отказывался от всех предложений, сделанных ему сразунесколькими государствами СНГ, предлагавшими перейти в их спецслужбы. Он нехотел работать на государственной службе. Жизнь частного лица, аналитика,который мог дать консультации или помочь в раскрытии загадочного преступления,могла приносить тот минимум для жизни, который обеспечивал его всемнеобходимым. Но позади осталась страна, в которой он жил, друзья, которых онпотерял, работа, к которой он уже не смог бы вернуться. А впереди былинеопределенность и смерть.

В последние недели он чаще всего думал именно о смерти. Емуказалось странным и несправедливым, что все люди от рождения, хорошие и плохие,совершающие нравственные поступки И аморальные мерзавцы, дети и старики,поклоняющиеся разным богам, все одинаково приговорены к смертной казни,отсрочка которой лишь усугубляла их страдания. Наделенный разумом человек раноили поздно понимал чудовищную несправедливость подобного закона природы, нообреченно мирился с нею, понимая, что ничего не сможет изменить. Подобная несправедливостьабсолютно ко всем людям волновала самого Дронго как некий несправедливыйуравниватель, делающий одинаково несчастными всех живущих.

Поэтому в последние дни он чаще лежал на кровати с открытымиглазами или читал по ночам, чтобы заснуть с первыми лучами солнца, словно нежелая каждый раз встречать его восход и рождение нового дня, так стремительносокращающего его собственное существование.

Телефонный звонок разбудил его в половине девятого вечера.По вечерам он предпочитал иногда вздремнуть, чтобы затем бодрствовать до утра.Ночь была у него самым плодотворным временем для работы, чтения и размышления.Он был ярко выраженной «совой» и предпочитал ночное бдение и дневной сон.Чертыхнувшись, он поднялся с дивана и подошел к аппарату. Поднял трубку.

— Слушаю вас, — недовольным голосом сказал он.

— Это Дронго? — спросил его незнакомец. Он поморщился. Когдаразговор начинается таким образом, это не сулит ничего хорошего. Обычно такначинают разговор нетерпеливые дилетанты или суетящиеся чиновники, от которыхничего хорошего ждать не стоит.

— Нет, — ответил он глухим голосом, — вы ошиблись номером.

И положил трубку. Подумав немного, он решил вообще неотвечать на звонки незнакомца. В конце концов, если у позвонившегодействительно важное дело, он может позвонить и завтра утром. Повернувшись, онпошел к дивану и снова лег, закрыв глаза. Интересно, кому он опять могпонадобиться?

Телефонный звонок все же выбил его из состояния привычнойрасслабленности, и он почувствовал, что не сможет заснуть. Немногоповорочавшись на диване, он поднялся и включил телевизор. Веселая музыкальнаяпередача заставила его переключиться на другой канал. Там показывали фильм,явно детективного жанра. Дронго отвернулся. Больше всего на свете он не любилдетективы, особенно фильмы, выстроенные по голливудским стандартам, когда наодну минуту экранного времени приходилось одно убийство и половина половогоакта, растянутого, как правило, сразу на несколько минут. Он переключил надругую программу и, увидев, что там показывают интервью с известным политиком,убрал звук и прошел на кухню.

«Интересно, — снова подумал он, — кто это мог позвонить?Кому я опять понадобился?»

Телефонный звонок раздался снова. Но он не стал большеподходить к аппарату, лишь механически считая звонки. После восьмого телефонумолк. Дронго вернулся в комнату и снова начал переключать каналы. Вполневозможно, найдет какую-нибудь более интересную передачу. Раздался один звонок.Потом еще три.

Потом последовало сразу восемь. Он механически считал. Послетого как телефон умолк, Дронго приготовился взять трубку, когда он зазвонит вчетвертый раз.

Этот код под цифрой «сто тридцать восемь» был известен толькоодному человеку, его другу, много лет назад учившемуся вместе с ним наюридическом факультете.

Собственно, именно этот друг и разработал такую системукодового звонка. Попав по распределению на службу следователем милиции, ондовольно часто уходил из дома по ночам, перебираясь к своим друзьям и объясняясвое отсутствие частыми ночными вызовами. Именно тогда он раскрыл Дронго свойкод, объяснив, что звонить следовало именно таким образом. Сначала один звонок,потом три, затем восемь. И только с четвертого раза вызываемый абонент поднималтрубку. Такая сложная система была придумана для жены и руководителей, ноДронго запомнил эту систему и теперь не сомневался, что звонит именно он.

«Странно, что он позвонил спустя столько лет, — подумалДронго. — Он ведь уехал из страны, кажется, лет десять назад».

Когда раздался звонок, он не колеблясь поднял трубку.

— Здравствуй, — услышал он знакомый голос. Дронго улыбнулся.Он не мог ошибиться. Это был Павел Гурвич. Тот самый Павел, с которым онпроучился пять лет на юридическом факультете и который уехал еще в прошлуюжизнь, в другое время, из другой страны и в другую эпоху.

— Здравствуй, Павел, — улыбнулся Дронго.

— Узнал, — засмеялся Павел, — спустя столько лет узнал мойзвонок. Я был уверен, что ты его помнишь.

— Еще бы! Это был такой экзотический код. Я запомнил его навсю жизнь.

Как дела? Какими судьбами? Как ты узнал мой московскийтелефон?

— Это было нелегко, — пробормотал Павел, — но у меняостались кое-какие связи.

— Догадываюсь. Ты живешь в Москве или бываешь здесьнаездами?

— Половина на половину. Но вообще-то я прилетел толькосегодня вечером.

— И сразу нашел мой номер. У тебя хорошие связи, Павел.

— Надеюсь, что да. Нам нужно встретиться.

— Хорошо. Приезжай ко мне. Адрес ты наверняка уже знаешь?

— Я стою около твоего дома.

— Еще одна фраза, Павел, и я начну тебя бояться.

— Нет, — засмеялся старый друг, — ничего страшного. Просто яхочу навестить своего забытого товарища. Надеюсь, ты меня пустишь?

— А я надеюсь, ты придешь один, — вздохнул Дронго и, положивтрубку, пошел к двери.

Через минуту в квартиру позвонили. Дронго осторожнопосмотрел в глазок.

На лестничной площадке стоял Павел Гурвич. За прошедшие годыон сильно изменился. Полысел, поправился, постарел. Дронго открыл дверь.Очевидно, и с ним за это время произошли разительные перемены. Он тожеизменился не в лучшую сторону. Они смотрели друг на друга несколько секунд,потом, крепко обнявшись, расцеловались.