Конечно, только в том случае, если они сами в нем не заинтересованы.

— Я понял, — кивнул Дронго, — кажется, теперь я начинаюпонимать, в чем дело. Сказки насчет единственного эксперта оставим длядурачков. Вам нужен не просто посредник, вам нужен свой человек в Иране,которому вы доверяете. Вы рассчитали, как всегда, все точно, С одной стороны,вам действительно нужен посредник на ваших переговорах с иранцами, а с другой,нужно, чтобы этот человек был одновременно и аналитиком, который сумеетпросчитать, искренне ли Тегеран идет на этот контакт или действительно поддерживаеттеррориста. Я прав?

— Ты сказал это лучше меня, — развел руками Павел.

— И именно поэтому я говорю нет, — резко сказал Дронго, — яне собираюсь втягиваться в ваши разборки. С меня достаточно собственныхпроблем.

— Ты понимаешь, что мы просто не успеем так быстро найтидругую подходящую кандидатуру, — сказал Павел. — Ты ставишь нас в очень трудноеположение. Формально мы почти в состоянии войны. Кто-то должен выйти наиранцев. Мы уверены, что он постарается подставить именно их. Я не думаю, чтобыим это было выгодно. После того как в Германии местное правосудие обвинилоофициальный Тегеран в поддержке террористов, любой другой теракт будетокончательным разрывом европейских держав с Ираном. Они это должны понимать.

— Это верно, — согласился Дронго, — но при чем тут вы?

— Он считает, что иранцы его предали, — пояснил Павел, — ипостарается на этом отыграться. Но главные его враги — это мы. Ты понимаешь,что его удар может срикошетить и на нашу страну. А у Москвы сейчас союзническиеотношения с Тегераном, и они обещали нам содействие.

— И все-таки я отказываюсь, — пожал плечами Дронго. — Думаю,вы можете действовать и через Москву. Можно найти агента, который поедет напереговоры представлять вашу сторону.

— Но у него не будет твоих аналитических способностей. Онможет не понять, в какую игру его втягивают.

— Все равно — нет.

— Я так и думал, — кивнул Павел, — кажется, я тебя неубедил.

— Просто я в эти игры уже давно не играю.

— По нашим сведениям, — вдруг сказал Павел, — речь идет непросто о террористическом акте. Возможно, он планирует нечто более серьезное.Настолько серьезное, что впервые в своей истории мы готовы сотрудничать даже сиранцами.

Поэтому мы и вышли на российские спецслужбы.

— Тем более, — зло ответил Дронго, — я думаю, подключив всерезервы, которые есть у вас и у Москвы, вы можете вообще убрать всехтеррористов по всему земному шару. Вам незачем еще и такой помощник, как я.

— Твой авторитет эксперта… — начал Павел.

— Хватит, я уже отказался. Вместо следующей реплики Павелдостал из кармана еще несколько фотографий.

— Это Наджибулла, — показал он на повешенного, — а это егобрат.

Рассказать тебе, как их пытали? Ты ведь их знал лично.

— Не нужно, — мрачно сказал Дронго. — В конце концов, я немогу быть спасителем всего человечества.

Павел посмотрел на него и бросил на стол еще однуфотографию. На ней была улыбающаяся девушка.

— Это моя сестра Эльвира. Ты ее должен помнить. Когда мыуезжали в Израиль, она была совсем девочкой.

— Да, конечно, помню. Она еще разбила бутылку пива, закоторой ты ее посылал, — улыбнулся Дронго, — тогда ей было лет пятнадцать.

Павел не улыбнулся.

— Она погибла, — сказал он, — во время взрыва на базарнойплощади в Иерусалиме. По нашим сведениям, одним из организаторов взрыва былAхмед Мурсал.

Он тогда еще не окончательно порвал со своими союзниками.Неужели ты хочешь, чтобы вот так погиб еще кто-нибудь? Неужели ты действительноэтого хочешь?

Дронго смотрел на фотографию девушки. Потом отвернулся.Целую минуту молчал. И наконец сказал:

— У тебя неприятный аргумент, Павел. Но, кажется, я решилпоменять свое мнение. Хотя мне все равно не нравятся ни твой приезд, ни вашепредложение.

Он приехал на эту встречу в крайне подавленном настроении.Не хотелось ни думать о предстоящей командировке, ни даже встречаться с этимилюдьми. Он уже понимал: Павел недоговаривает, самого главного он все-таки емуне говорит, решив оставить какой-то наиболее важный аргумент в запасе, вплотьдо того момента, когда они встретятся все вместе.

Но он понимал и другое. Отказаться, не выслушав, было простоневозможно. Это было и опасно. Необходимо было понять, почему именно к немуприехал Павел и почему МОССАД решил выйти на сотрудничество с Москвой,задействовав в операции бывшего аналитика ООН, которому формально они не должныбыли доверять.

Разумеется, сам визит его бывшего товарища и Соловьева в Москвубыл вызван крайне неординарными событиями, о которых Дронго и собирался узнать.

Встреча состоялась далеко за городом, куда он приехал вместес Павлом и молчаливым водителем, очевидно, представлявшим уже российскуюсторону.

Дача, куда их привезли, была одним из многочисленныхспециально оборудованных мест для встреч подобного рода. В прежние времена увсесильного КГБ таких мест было достаточно много. Спустя шесть лет послеразвала некогда самой крупной спецслужбы в мире у российской разведки осталосьне более двадцати — двадцати пяти таких объектов в Московской области.Приходилось экономить на всем, в том числе и на подобных местах, которыестарались использовать по мере надобности, не привлекая внимания соседей.

Когда Дронго вышел из автомобиля, он увидел спешившего к ним«хозяина дачи» и удовлетворенно кивнул. Собственно, он и не сомневался, что наэту встречу обязательно пригласят генерала Светлицкого, одного из руководителейспециального управления Службы внешней разведки. Генерал вышел к ним одетый вобычную дорожную куртку, мягкие вельветовые брюки. И если бы не внезапновытянувшийся водитель, можно было принять генерала за обычного дачника,гостеприимно встречавшего своих гостей.

— Добрый день, Дронго, — улыбнулся генерал, — кажется, мы невиделись много лет.

— Лет пять, — пожал протянутую руку Дронго. — Меня большеиспользовали сотрудники другого ведомства, которым всегда нужно было проводитькакие-то собственные расследования, и каждый раз достаточно конфиденциально.

— Знаю, — кивнул генерал. — Сейчас особенно ценятсянезависимые эксперты, которые не связаны с нашими спецслужбами.

— Надеюсь, у вас не похожие проблемы? — спросил Дронго.

— Посмотрим, — генерал не любил словоблудия.