Сжавшись в комок, я трусливо зажмурилась и постаралась дышать потише. Хотелось переждать происходящее, надеясь на то, что все это лишь последствия столкновения с Кшиштофом. И что очень скоро все закончится.

В другое время наорала бы на себя, заставила преодолеть страх, напомнив о том, что жива и вроде бы цела, в то время как отец… При одной только мысли о нем стало страшно, больно и безумно одиноко. В груди разлился удушающий холод, и я невольно застонала, но из горла вырвался лишь едва слышный скулеж.

– Чтоб вас!.. – раздалось где-то рядом. – Опять какая-то псина в кусты залезла. Марыся! Марыся! Глянь-ка!

Представив, как вместо собаки некая Марыся обнаружит в зарослях шиповника меня, полуголую и грязную, я на миг позабыла обо всех несчастьях. От стыда затрепетало и без того сбоящее сердце.

«О чем я думаю?! – накинулась на себя мысленно. – Папа… Папа! А я переживаю из-за того, что кто-то увидит мои грязные коленки!»

Усилием воли я заставила себя дышать размеренно и осторожно открыла глаза. Надо мной и вокруг были длинные колючие стебли. Виднелись крупные, чуть продолговатые алые, бледно-оранжевые и красные плоды шиповника. Каким-то чудом мне удалось забиться под низкие ветви и при этом не разодрать себе кожу на лоскутки о шипы.

– Я не хочу туда лезть, – раздалось совсем близко. – Почему вечно я?

– Тогда хоть пошеруди там палкой, – велел невидимый мне мужчина.

Ох. Не хочу, чтобы в меня тыкали палкой. Вздохнув, я чуть приподнялась и попыталась предупредить невидимых людей. Я пока не поняла, с кем имею дело, но уж лучше предстать перед ними в одной сорочке, чем получить удар деревяшкой! Но вместо нормальных слов из горла вылетели лишь невнятные лающе-рычащие звуки.

Э-э? Как это понимать? Я потеряла голос?

И в этот момент невидимая Марыся взвизгнула и со всей силы запустила сквозь ветки длинной тонкой тростью.

– Кыш! Кыш, мерзкая псина! Что удумала?!

Удар пришелся в бок, и я взвыла от боли. Перед глазами замелькали алые пятна. Я вскочила, взвизгнула снова, когда напоролась спиной на шипы, и, уворачиваясь от палки, попятилась. Ноги и руки совершенно не слушались, я время от времени невольно тыкалась лицом в землю, отплевывалась и продолжала ползти, надеясь на то, что в какой-то момент шиповник закончится и тогда неизвестные мне рейян и рейяна увидят, что я не собака.

«Нужно выбраться, вернуться домой! Там ведь отец! Он… Может, я ошиблась? И он еще жив! – твердила я про себя, пытаясь не думать о многочисленных шипах, жалящих меня в пятую точку и спину. – Как я могу раскисать! Нельзя! Нельзя раскисать!»

Вдруг земля пошла под уклон, шиповник поредел, и, прежде чем сообразила, я кубарем скатилась прямо в воду.

– Свалилась! – раздалось в отдалении. – Будет знать, как сидеть в нашем шиповнике!

Мне повезло. Хоть Больша-Бяла и считалась быстрой, глубокой и довольно непредсказуемой рекой, из-за извилистого русла, которое река сама себе пробила сквозь каменистую местную почву, кое-где встречались отмели, запруды и мелководья. Я свалилась как раз на тот участок, куда течением нанесло песка, так что лишь на миг нырнула с головой, но тут же выбралась, недовольно отфыркиваясь.

От же не повезло!

За всю жизнь я ни разу не падала в реку. Да и от недовольных жителей не удирала. Была со всех сторон пристойная рейна Новак, а теперь – ходячий анекдот. И как я мокрая домой пойду?

Привстав в воде, я чуть отряхнулась и осмотрела берег, прикидывая, как буду выбираться. И тут мое внимание привлекло отражение в движущейся мутной воде…

В первый миг решила, что чудится из-за песка, ила и травы, воображение решило подшутить, но через несколько минут песок осел, вода чуть успокоилась, мягко обтекая мои ноги, и в подрагивающей сверкающей толще я увидела… собаку. Здоровенную, черно-коричневую, с острыми ушами и длинной мордой.

Ой…

Я осмотрелась, ища совершенно недружелюбное с виду животное, но рядом никого не оказалось. Я мотнула головой, не веря в очевидное, ударила по воде, размывая отражение, и уставилась на собственные руки, покрытые шерстью. Я даже подняла их повыше, чтобы лучше рассмотреть, и тут же завалилась назад и вбок, снова уйдя под воду.

«Хракс!» – мысленно выругалась я, раз вслух изо рта вылетал какой-то совершенно непотребный разгневанный скулеж. Хотелось протереть глаза пальцами, но, сколько я ни таращилась на себя, лапы не превратились в привычные мне руки.

Что произошло?! И как?!

Стоило выбраться из воды и уже на берегу пытаться разобраться, но у меня не нашлось на это сил. Я могла лишь сидеть, таращиться на отражение и пытаться осознать, что отражение – мое собственное.

Я выгляжу как собака.

Огромная.

Совершенно не милая.

Здоровенная мокрая псина!

Если бы увидела такую на улице, обошла бы по большой дуге, а то и вовсе дала деру в противоположном направлении!

Хракс!

Тысячу раз хракс!

Как так вышло? Меня заколдовал этот Кшиштоф?

Из горла вырвался злобный рык, похожий на жужжание целого роя пчел.

Поймаю и лично загры-ы-ызу сволочь!

Меня?! Меня в собаку?! Да еще в такую?!

Загрызу всенепременно!

Чуть поостыв и слегка придя в себя, я смогла сосредоточиться на случившемся. Память так и не вернулась. Я все еще помнила произошедшее урывками. Не получалось даже понять, когда именно я преобразилась. И как вообще это произошло.

«Надо что-то с этим делать! Выбираться! Надо как-то из всего этого выбираться!»

Мысленный пинок подействовал, и для начала я кое-как вытащила свое странное тело из воды. Когда я лезла сквозь кусты, как-то получалось перебирать ногами-лапами без участия мозга. Теперь же пришлось переставлять каждую конечность медленно и осторожно, чувствуя, как меня шатает от щекочущего скольжения водного потока.

Какая же удача, что я не упала на середину реки! В нынешнем состоянии пошла бы ко дну булькающим камнем, честное слово!

Налетевший ветер напомнил, что в наших краях уже наступила календарная осень. Я непроизвольно совершенно по-собачьи встряхнулась, отчего стекавшая с меня вода разлетелась брызгами во все стороны, дождевыми каплями забарабанив по речной глади.

Глянув на крутой подъем, я невольно перестала дышать, а мои то ли ноги, то ли лапы подогнулись.

Не выберусь. Просто не выберусь!

Решив успокоиться и хоть немного освоиться, я двинулась вдоль кромки воды, надеясь найти более ровный участок или хотя бы какие-то кусты, за которые можно будет зацепиться. Снизу, от воды, я плохо ориентировалась на местности, так что пришлось дождаться появления вдали ближайшего моста. Мост оказался Старым. Это обнадеживало. Значит, утром я не убежала сломя голову в неизвестном направлении, а лишь перебралась с острова на Высоки Брег.