Кажется, Зеленский не был настроен возвращаться на военную службу, но «жаба» пыталась его переубедить.

— Да, хорошие деньги, — поскреб он ухоженными ногтями начавшее лысеть темечко. — А когда надо дать ответ?

— Сегодня. Сейчас.

— Чего так скоро-то? А подумать?

— Некогда, Ваня, думать. Нам еще остальных предстоит отыскать, — пояснил Сом.

— А вылет через неделю, — добавил Хабаров. — Так что времени у нас мало — только на поиски разлетевшихся по стране товарищей.

Ванька помолчал, уперев взгляд в белоснежный угол холодильника. Затем, скрипнув зубами, сказал:

— Знаете, ребята… А ведь отношение к нам — рабочим лошадкам — все равно не изменится. Просто понадобилось сейчас господам начальникам решить какую-то сложную задачу, вот и вспомнили про нас. А решим — опять забудут. Вплоть до увольнения и всех сопутствующих «прелестей». Мы ведь это уже проходили. Почему же у вас такая короткая память?

В чем-то Зеленский был прав. Чиновники, включая тех, что при погонах, — народец в основной массе поганый и думающий прежде всего о себе. Да, встречаются редкие исключения, радеющие за дело, за справедливость и Родину. Такие, к примеру, как Сафонов. Но это, скорее, редкость, достойная занесения в известную книгу.

Но именно на личности Сафонова в разговоре с Зеленским Хабаров и решил сыграть.

— Разве адмирал нас когда-нибудь обманывал? — спросил он. — И касательно нашего оперативного увольнения… Неужели ты забыл, как он боролся за нас и разосрался с кучей начальников?

— Помню. К Сафонову претензий нет, — кивнул Иван.

— Ну так и забудь про остальную сволочь. Держи в уме адмирала — честного и нормального человека. Мы работали и будем работать для него и простых русских людей.

Вышло довольно убедительно. Даже Сом, занятый приготовлением второй порции кофе, одобрительно глянул на командира.

Разговор продолжался еще минут двадцать.

Наконец, почти полностью протрезвев, Зеленский тряхнул головой, вздохнул и выдал:

— Ладно, уговорили. С клиникой я завтра в первой половине дня утрясу вопрос увольнения. Что я должен делать дальше?

— Дальше, Ваня, тебе нужно доехать до Управления, получить документы, командировочные и вышеозначенную компенсацию. Потом мы с тобой свяжемся и распределим обязанности по поиску остальных.

— Годится.

— Только не пей больше, — мягко добавил Серега. — Все — твой вынужденный отпуск закончился…

Весь оставшийся день Хабаров посвятил тому, что добывал информацию, способную пролить свет на исчезновение бывших сослуживцев. По странному стечению обстоятельств на телефонные звонки ни один из них упорно не отвечал.

Тем не менее Федю Драного удалось вычислить довольно просто. В Подмосковье проживали его родственники, данные о которых имелись в личном деле. Связавшись с ними, Александр узнал, что тот свалил в родную Пензу, где устроился работать на кондитерскую фабрику «Слайс».

«Ну в принципе все логично: подрывник — на кондитерской фабрике, — решил про себя капитан второго ранга. — Где ж еще быть опытному подрывнику, имеющему допуск к работе с ядерными изделиями, как ни у конвейера с ванильным зефиром?..»

Помимо всего прочего, родственники снабдили Хабарова и точным адресом, по которому проживал Федор. Оставалось доехать до Пензы, встретиться с кондитером и провести разъяснительно-агитационную беседу.

Узнать о судьбе связиста Вовки Абрашкина в этот вечер так и не вышло. Зато утром все срослось. Соменкову было поручено вести параллельную розыскную деятельность, и он через дальних сослуживцев выяснил, что Володька в данный момент осел в небольшом городке Петровске Саратовской области, где ему по наследству от родителей достался старый деревянный дом на участке в двенадцать соток.

— Так это же недалеко от Пензы! — возрадовался Хабаров, изучив карту тех мест.

После короткого совещания они связались с Зеленским. У того все шло по плану: с клиникой рассчитался и находился в Управлении, где получал документы и деньги.

— Молоток! — резюмировал командир группы. И поставил ему следующую задачу: — Вот что, Ваня. Мы с Серегой едем через Пензу в Саратовскую область, а ты пока займись поиском Баландина.

— Где ж мне его искать? — растерянно спросил доктор.

— Включи мозг, прояви смекалку, запусти сообразительность.

В этот момент Сом легонько толкнул командира в бок и прошептал:

— Может, его с собой взять? Что-то он частенько стал прикладываться к бутылке. Сейчас с таким баблом на кармане его лучше одного не оставлять.

Секунду поразмыслив, Хабаров кивнул и произнес в трубку:

— А с нами проветриться не хочешь?

— С вами? Это другое дело! — повеселел Зеленский. — С удовольствием проедусь по родной стране.

— Тогда жди нас в Управлении. Через час будем…

Сирия, восточный пригород Алеппо. Несколько дней назад

Калибар, проснувшись и зайдя в комнату пленницы, пришел в дикую ярость от того, что произошло. Захваченной женщины в комнате не было, зато на полу с окровавленной головой лежал его заместитель. Слава Аллаху — Хути оказался жив. Плеснув в лицо водой и похлопав по щекам, Муса привел его в чувство.

— Кажется, за этой бабой приходил кто-то из ее родственников, — ощупывая рану на затылке, сказал тот. — Скорее всего, муж.

— А что с Басемом?

— Не знаю. Я проснулся от шума, вышел сюда и… напоролся на вооруженного мужчину.

Схватив оружие, полевой командир от рвавшейся наружу злости выпустил очередь в потолок и выскочил во двор.

Автомобиль находился на месте. Водителя он нашел лежащим на передних сиденьях, его лицо также было в крови.

Басему пришлось оказывать помощь — ударом приклада ему вывихнули челюсть и здорово рассекли левую щеку. Перетащив водителя в дом, они с Насиром обработали его раны. Тот мычал, ругался и грозился отрезать проклятому сирийцу голову.

— Отрежем, — скрипел зубами Калибар. — Сейчас ты останешься здесь — дожидаться подкрепления. А мы с Насиром — к штабу, организуем облаву…

До самого утра три небольшие группы, сформированные и отправленные на поиски семьи Салхи, рыскали по кварталам восточного Алеппо. Только одна из групп повстречала на пустынных улочках странного мужчину. Во время допроса он попытался бежать, но был убит двумя выстрелами в спину.

Его труп приволокли в расположение полевого командира.

— Не он, — поморщился тот.

И приказал удвоить посты на выездах…

Около десяти утра Абдель Резам — командир одного из дозоров — доложил по рации: