— Еще как взбрыкнет.

— И что думаешь делать?

— Не знаю… — вздохнул Шаталов. — С одной стороны, не хочется его ломать, отстраняя от командировки. С другой — если с ним что-то случится, я себе этого никогда не прощу. До самой смерти.

— То-то и оно.

— Налей еще, что ли, по одной…

Казаков наполнил рюмки ароматным алкоголем. Выпили. Вновь подпалили по сигарете. Это уже была третья по счету за сегодняшний день — такого нарушения Шаталов никогда себе не позволял.

— Ты иди, Дима, — выдохнул он дым. — А я до подписи приказа посижу и подумаю.

Кивнув, Казаков поднялся и зашагал к выходу.

— Зови, если помощь потребуется, — на ходу бросил он.

— Хорошо, позову…

— …Обязательно еще разок наведаюсь туда, — мечтательно вздохнул Равиль. — Вот закончатся все наши злоключения, вернемся на базу, напишем рапорта на отпуск, и сразу куплю билет на поезд. Именно на поезд — чтоб не торопясь посмотреть в окошко на родные просторы. Напишем же, командир? Нам ведь положен отпуск после плена?

— А как же иначе? Конечно, положен, — улыбнулся Карбанов. — Как минимум месяц для психологической реабилитации.

— Вот и отлично!

— Мне тоже всегда чертовски нравился этот город. Впервые я попал в Питер лет в двенадцать и сразу понял, что влюблен в его архитектуру, в его жителей. И даже в сырую ветреную погоду, — негромко говорил Николай, заложив руки за голову и глядя в бревенчатый потолок. — Вряд ли я тогда понимал толк в ценностях экспонатов Эрмитажа или романтику белых ночей. Но почему-то дико щемило сердце, когда уезжал…

Спустя три дня обстановка на острове нисколько не поменялась и даже стала привычной. Вдоволь отоспавшись и восстановив силы, те заскучали и на второй день сами попросили какой-нибудь работы.

Подумав, капитан предложил:

— Хорошо, можете собирать сухой хворост для костра. Только не маячьте по краю болота — мало ли что…

На том и порешили. Вчера перед ужином вертолетчики обошли по периметру весь островок и притащили к лагерю три большие охапки сухих веток. Сегодняшний рейд был запланирован на пять чесов вечера. А пока валялись на жестких бревенчатых нарах в блиндаже и мечтали о возвращении в Россию.

— А я Питер ненавижу, — вдруг подал голос молчавший до этого Михаил.

Ему досталось место в дальнем углу блиндажа под узким длинным окном, забранным сеткой.

— Почему? — едва ли не хором переспросили друзья.

Хмыкнув, Гусенко повернулся с бока на спину и пояснил:

— Первый раз я приехал в этот город на похороны бабушки в семнадцать лет — за два месяца до поступления в Сызранское авиационное училище. Прошелся пешочком с Московского вокзала по Невскому, простился с бабушкой, постояв на ее могилке, перекусил на поминках и вернулся по Лиговскому на вокзал. Весна, солнышко, монетка в канал с клятвой «я обязательно сюда вернусь», кофе и булочка в привокзальном кафе. В общем, полный восторг, граничащий со счастьем.

— Так чего ж ты его не любишь?

— Слушайте дальше, — мрачно усмехнулся Мишка. — Смотрю, по перрону прохаживается удивительной красоты барышня. Юная, интеллигентная, нежная, стильно одетая. Поглядел я на нее, полюбовался и решил предложить вырванное из груди сердце. Подошел, что-то промямлил. И знаете, что произошло?

— Что? — шепотом спросил Равиль.

— Не поднимая глаз, это воздушное создание пропитым голосом бомжихи со стажем послало меня в одно известное место. А когда я пошел в заданном направлении, оно вдруг догнало и попросило мелочи на опохмел.

— Данный случай — не повод для ненависти. Наверное, был еще какой-то негатив? — усмехнулся Карбанов.

— Был, — кивнул капитан. — И не один.

— Рассказывай…

В дневном дозоре торчал снайпер Тубарь. Медик Яковлев и подрывник Конопко отправились на склад за продуктами для ужина. Власов, Лисин и Стрельцов сидели на лавке у погасшего кострища.

— Где пилоты? — оглянулся по сторонам командир группы.

— Валяются в блиндаже, — лениво ковырял палкой в золе Лисин.

— Пригляди за ними. А ты, Леха, приготовь станцию спутниковой связи.

Лисин послушно встал и, приблизившись к блиндажу, вытянул из пачки сигарету. Подтянув ранец, связист достал причиндалы и начал настраивать станцию…

— Готово, командир, — протянул он через несколько минут гарнитуру.

— «Гольфстрим», я — «Босфор». Как меня слышно? — запросил Власов.

— Отлично слышу, — отозвался дежурный офицер связи.

— Пожалуйста, переключите меня на Алекса.

— Переключаю…

Босс ответил секунд через пятнадцать:

— Как дела, «Босфор»?

— Отвратительно, Алекс.

— Что-то случилось? — насторожился далекий абонент.

— Нет, слава богу, просто плохое настроение. Мы третий день гнием в болоте.

— Придется потерпеть.

— Сколько можно?!

— Если не ошибаюсь, вы получаете денежное вознаграждение за каждый день операции. Верно?

— Да, что-то капает, — поморщился капитан.

— Не «что-то», а вполне приличные суммы, — отчеканил Алекс. Затем перешел к делу: — Как себя чувствуют авиаторы?

— Нормально. Едят, спят, болтают о жизни…

— Они еще не догадались о том, кто вы?

— Нет, они уверены, что мы бойцы русского спецназа…

— Отлично.

— Алекс, когда вы намерены нас эвакуировать? — вновь вернулся к первоначальной теме капитан.

— Мы работаем над этой проблемой, «Босфор». Работаем.

— А что за проблема?

— Сейчас объясню. По нашим данным, ближайшим местом, откуда можно произвести безопасную эвакуацию «вертушкой», является заброшенная лесная деревня Сапа, что в десяти километрах к северу от вашего лагеря…

Продолжая слушать босса, капитан выхватил из кармана карту и, расправив ее на колене, нашел названный населенный пункт.

— Да, вижу такую, — подтвердил он.

— До войны в этой деревеньке действовало небольшое деревообрабатывающее производство и проживало около сотни человек. Сейчас остались одни развалины, среди которых имеется небольшая площадка, пригодная для посадки вертолета.

— Ясно. Так в чем же дело? Мы готовы провести разведку, перебраться поближе к Сапе и ждать «вертушку».

— Разведку провести придется, а вот летчиков тащить туда не торопись.

— Но почему, Алекс?

— По данным нашего агента, деревню контролируют люди Карби Туро — одного из приближенных начальника штаба повстанцев.