упоминать нельзя. Кроме, разве что, особых случаев. Когда ногу придавишь или молотком, там, по пальцу... — Егорка покраснел. Похоже, что он все же употреблял «нехорошие» слова. Меня же это забавляло. — Но хотя в таких случаях и разрешается, но в церкви все равно потом совестно.

Вот про это я и сам забыл — здесь же религию от государства не отделяли, и она продолжала выполнять свой функционал ограничений. В данном случае, вполне себе правильных. Я не стал вдаваться в подробности — чего еще, паренек подумает, что я и вовсе не здешний.

— Я все еще хочу услышать, как у вас работается, — напомнил я Егору, когда тот притих, мыслями обратившись к чему-то вечному.

— Про пять часов — это пустое. Нужно прийти, добраться до своего места и подготовить инструмент — никогда в ночь инструмент не остается вне ящиков. Заготовки и детали, настрой на работу — бригадиры как говорят: все плохое оставляйте дома.

— Верно говорят, — поддакнул я.

— Так и получается, что если так ходить, то надо три дня, чтобы сделать то, что можно и за один? И смысл в этой беготне?

— Не знаю, — я пожал плечами. — Говорят, так проще живется.

— Проще, ха! Мне что же, самому еще еду готовить, если я полдник и ужин на заводе пропускать буду?

— Похоже, что да, тебе удобнее работать так, — пришлось мне согласиться с парнишкой.

— К тому же мы не постоянно в трудах. Пара минут перекур — в моем режиме совсем незаметно. Всегда нагнать можно. А ежели от ваших пяти часов остается почти четыре, так тут каждая минута на счету!

— Все, Егор, убедил, — я окончательно сдался. — А многим ли так нравится работать?

— Да никто и не жалуется. Все вроде довольны. Не нужно ездить, не нужно готовить. Если люди семейные, то через завод пайки дают иногда. Словом, очень даже неплохо.

— А завод чей?

— Ох, завалили меня вопросами, господин сыщик, — вздохнул парнишка.

— Я для себя спрашиваю, ты не думай. У меня здесь другие дела.

— Так государственный. Царю-императору, как же еще.

— Ладно, похоже, утомил я тебя.

— Утомили, — парнишка улыбнулся. — Да мы уж почти пришли. Вон там, дом с синими торцами.

— Вижу, — откликнулся я, увидев следующий двор и единственное здание в два этажа, которое имело вертикальные синие полосы. — Очень надеюсь, что его квартира не на втором этаже.

— На втором!

Я тихо выругался. Нога ныла, а тут еще подъем по лестнице. Не самое приятное дополнение к моей затянувшейся прогулке.

Второй двор был более живой — похоже, что здесь отдыхала другая смена. Мужчины беседовали, мальчишки, сильно младше Егора, пинали мяч в углу двора. Несколько женщин сидели на скамейке.

Все были одеты просто — какие-то теплые кофты, иногда вязаные жилеты сверху. Взрослые мужчины — в черных кепках, женщины с непокрытой головой либо в неярких, но цветных платках.

Завидев меня, они прекращали свое занятие и смотрели в мою сторону, отчего мне становилось неуютно. Как будто каждый из них не любопытство свое удовлетворял, но пытался мне сделать больно взглядом.

— Все смотрят, — негромко шепнул я парнишке.

— Просто вы отличаетесь, — объяснил он мне. — Такие, как вы, к нам редко заходят.

И он нырнул в подъезд, приглашая меня пройти следом за ним.

Глава 7. Вопросы совести

— Ты сказал, что раньше бывал здесь с братом, — вспомнил я, когда мы поднимались по лестнице. — А что здесь такое? Что за клуб по интересам?

— Разговаривают. Играют в карты. Что-то обсуждают, — парнишка повел плечами. — Не знаю, я не очень вслушиваюсь в их разговоры. Да и заходил я сюда всего дважды.

— Понимаю, — кивнул я. — Старший брат здесь свой интерес имеет.

— Угу.

Возникло неприятное ощущение, что я иду в логово заговорщиков. Вопрос лишь в том, знает об этом парнишка или нет. Если знает, то он просто ведет меня в ловушку, потому что понимает, что к чему. Если не знает, то у нас обоих есть хорошие шансы выбраться живыми, наткнись мы на гостей.

— Вот эта дверь, — Егор указал на чистое, но потертое от времени полотно.

Я достал связку ключей, подобрал наиболее подходящий по форме, вставил, повернул. Почувствовал себя настоящим взломщиком. И при этом, когда парнишка вперед меня рванул внутрь, тут же нащупал под пальто рукоятку пистолета, а только потом вошел.

— Егорка? — услышал я из дальней комнаты, и поспешил внутрь. — Что ты тут забыл?

— Да я вот, Володь... — паренек начал говорить и затих, когда я появился в дверях, — не один.

За круглым столиком сидели трое. У каждого в руках по нескольку карт, больше половины колоды лежало в центре стола. Больше на его поверхности я ничего не заметил, поэтому обратил внимание на сидящих.

По левую руку сидел молодой парень, очень похожий на моего проводника: густые брови, широкое лицо. Отличала их только легкая небритость старшего брата. Двое других больше походили на тех, кто напал на меня в квартире Ульяны.

Эти выглядели, как типичные работяги, только с куда более жесткими лицами. По крайней мере вдвое старше Владимира, с глубокими морщинами, колючим взглядом. Если бы не это, я с удовольствием представил того, что сидел справа пекарем — мясистый нос и широкие скулы способствовали переносу образа. А другого, посередине, наверняка каким-нибудь клерком — вероятно из-за того, что он щурился, глядя на меня. Явно не хватало очков.

Еще я заметил, что вокруг стола стоит пять стульев. Два из них могла занимать та парочка, чьи тела остывали в соседнем дворе. На их местах не лежало ничего, и я решил, что в квартире они не появлялись уже несколько часов.

— Здрасьте, — процедил я сквозь зубы. Дружелюбием здесь не пахло, и я не собирался заводить друзей среди сидящих за столом. — Разрешите?

— Пожалуйста, — Володя указал на стул подальше от себя.

Я развернул его так, чтобы спинка как можно больше закрывала мой правый бок от возможных поползновений со стороны «пекаря» — тот и так неотрывно следил за мной.

Ситуация в случае худшего развития событий складывалась бы фатально для братьев — вытащив пистолет, я бы не смог прицелиться во взрослых