— Да нет, не шпионить. И не драться, конечно. Присмотреться. Светозар обратился ко мне, потому что дело деликатное. Кого еще он мог попросить? Он считает, что не мог Даниэль этот из окна прыгнуть. Не все так просто с этой вчерашней ситуацией.

Наскоро перекусив, я отправилась в кабинет ректора. Светозара трудно было застать на месте, он вечно был в разъездах и перелетах, но случай был исключительный, поэтому я настроилась искать его до победного. Вопреки моим ожиданиям, дядя был у себя в кабинете.

— Что случилось, Аринушка? — приветствовал меня Светозар.

— Случилось, дядюшка. Варварство и вероломство случилось, — усаживаясь, выдохнула.

Я пересказала дяде последние события, приведшие меня к нему. Светозар слушал внимательно, не перебивая, отложив в сторону документ, который изучал до этого. Затем поднялся из кресла и медленно заходил по комнате. Видно было, что мои новости взволновали его, но он, привыкший всегда держаться со спокойным достоинством человека, обремененного властью и силой и, привыкший контролировать свои эмоции, находится в кругу близких и размышляет.

— Понять бы, по недоумию это сделано или злой умысел, — в задумчивости произнесла я.

— Ты знаешь человека, который по недоумию станет стрелять чужой стрелой?

— Мы не знаем наверняка, чужая это стрела или Даниэль стрелял своей. Дядя, что он за человек, в смысле, что за эльф?

Светозар вернулся к своему столу и опустился в кресло:

— Видишь ли, Ариш… К сожалению, я не могу раскрыть тебе все нюансы и подробности его биографии. Могу сказать только, что этот парень не так прост… точнее, совсем не прост. Даниэль Альвинг — одаренный маг — артефактор. Учится на ювелира. И, судя по предоставленной на него характеристике, уравновешенный, благоразумный, добропорядочный, надежный…

— … и ему не свойственны подобные поступки, — продолжила я дядину мысль.

— Я немного с ним знаком. Думаю, он не стал бы выпрыгивать из окон башни или стрелять по редким птицам. Здесь что-то другое.

— А нет ли у него, случайно, дара замораживать все живое на расстоянии? Просто превращать в совершенные куски льда, как и он сам? — продолжила я, и дядя посмотрел на меня чуть пристальнее.

— Не поручусь, что он не обладает и такими навыками. Мне, правда, об этом ничего не известно, — улыбнулся. Вокруг глаз лучиками побежали морщинки, и сразу стало понятно, что он не так молод, как казалось минуту назад. — Но, бывает, что на всякого мудреца довольно простоты. Подозреваю, что, если он поступил тем или иным образом, то есть какие-то причины, побудившие его это сделать, либо, дело привычки.

— Дядя, я постараюсь разузнать, кому понадобилась птица. Поспрашиваю ребят ненавязчиво. Думаю, если бы хотели убить, то убили бы. Видимо, кому-то она нужна живая, — волнение за судьбу птицы невольно отражалось в моем голосе.

— Она всем нужна, Ариш, но мало кто станет присваивать ее таким образом. Давай, поступим так: птицу я возьму к себе. У меня она будет в большей безопасности, да и просторнее, что ни говори. Ну, а ты забегай проведать. Если что-то узнаешь новое, знаешь, как меня найти в любое время, — дядя встал и, обойдя стол, коротко, но крепко и тепло меня обнял. — Беги, егоза! На занятия пора. И будь осторожна, пожалуйста. Береги себя!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Десятки вопросов, на которые у меня не было ответов, кружились в моей голове. Зачем кому-то понадобилась Синяя Птица? Предположим, на этот вопрос ответ найти не сложно. Птица Счастья нужна всем. Всем хочется, чтобы удача и счастье присутствовали в жизни сами, без каких-либо усилий с твоей стороны.

И немногие знают, что сама она тянется и стремится лишь к тем, кто готов с любовью служить людям. Кто же мог стрелять по ней? На этот вопрос у меня пока не было ответа. Но образ, переданный мне птицей, значительно сужал круг подозреваемых.

Отправляясь на занятия по вязанию и прядению нити, мне пришлось отогнать дурные мысли. Прясть и вязать можно только в хорошем настроении. А связано это с тем, что вязаный предмет перенимает на себя заряд и настрой мыслей человека, создавшего его. А уж вещь, связанная в хорошем настроении, приобретает защитные свойства и становится оберегом.

А потому я пошла обниматься с деревьями у входа в терем, где встретила Танюшку, которая сидела под осиной, подперев рукой пухлую щеку. Зная, что осина забирает негативную энергию, я поинтересовалась:

— Ты давно подосиновик изображаешь?

— Мне Ратмир сейчас комплимент сделал, — задумчиво изрекла светловолосая, курносая однокурсница. — Характер, говорит, у тебя, Таня, золотой.

— Ну, так, радуйся!

— Так, я вот думаю… Золото — металл хороший… да, больно, тяжелый… Комплимент ли то был? Али намек?

— А я тебя сейчас научу, как понять. Вставай! — решительно скомандовала я.

Таня поднялась.

— Поднимай обе руки!

Девушка послушалась.

— А теперь резко опускай до земли и выдыхай! Фууу! Давай вместе!

У нас отлично получилось.

— Еще! Фууу! Еще! Фууу! Ну как? Комплимент или намек?

— Комплимент, — разулыбалась однокурсница.

— Ну вот, видишь, как просто! — обрадовалась я ее понятливости.

Мы присоединились к девушкам в горнице. Повязав фартук и устроившись на лавку у окна с липово-кленовой прялкой, расписанной затейливыми узорами, и березовым веретеном, стала прясть тонкую льняную нить.

На этом занятии мы готовили себе приданое. В преподавателе нужды не было. Пряли мы все с детства. Теорию по установлению контакта с Богиней — покровительницей женщин нам давали еще на первом курсе. Практика, на первый взгляд совсем незамысловатая, заключалась в привлечении благосклонности Богини, чтобы она помогала и всячески способствовала женскому счастью.

Мне вспомнились прогулки с бабушкой по лесу и я, погружаясь в состояние гармонии, защищенности и любви, насыщала пряжу магической энергией, про себя читая заговор, обращенный к Богине.

— Пряла лен, пряла лен, да льняное волокно, — вскоре завела Танюшка звонким голосом, и девчонки подхватили:

— Приходи ко мне, миленочек, с тальянкой под окно.

Так мы и пришли на обед, дружной хохочущей толпой.