– Ничего? Я не понима…

– Я сказал, арестуй или убей его! – рявкнул Петрагар.

Стоящий рядом Элисан закатил глаза.

– Я – вождь всех инстарья, – Нифрон говорил Сикару, не обращая внимания на Петрагара. – Я не прошу моих братьев что-то делать. Сам я тоже не буду ничего делать. И закон Феррола я нарушать не собираюсь. Если бы я хотел его нарушить, думаешь, этот был бы жив? – Он указал древком знамени на Петрагара. – Я прошу лишь одного: не стойте у меня на пути. Просто уйдите с дороги. Если потребуется, доложите фэйну, что вас застали врасплох. Скажете, что не было выбора и вам пришлось сдаться, потому что противник во много раз превосходил вас числом, иначе всех фрэев Алон-Риста жестоко убили бы. Что, кстати, чистая правда. Вот зачем я привел сюда рхунов. Они освободят вас, и ваша честь останется незапятнанной.

– Что ты задумал? – с подозрением спросил Сикар.

– Не слушай его! – Петрагар ткнул Сикара в спину.

Все, кто хорошо знал Сикара, поняли – Петрагар совершил большую ошибку. Капитан гвардии, не оборачиваясь, локтем ударил своего командира в челюсть. Тот вскрикнул, согнулся пополам и упал на землю.

– И все-таки, что ты задумал? – вновь обратился Сикар к Нифрону.

– Рхуны взбунтовались. И гула-рхуны, и рхулин-рхуны. Они объединились и избрали кинига.

– Мы знаем, – заметил Элисан, глядя поверх галантов на холмы.

– Войско рхунов станет веским доводом, который поможет переубедить фэйна, – объяснил Нифрон. – Или мечом, чтобы убить его.

– Но… – с тревогой проговорил Сикар. – Мне неприятно соглашаться с Петрагаром, но он прав. Это измена.

– А то, что миралииты сделали с инстарья? Как такое назвать? Мой отец пытался следовать правилам. Он соблюдал закон, и вот что вышло. Думаешь, Феррол, дав нам Рог Гилиндоры, хотел, чтобы одно сословие управляло вечно? Тогда зачем вообще нужен Рог? Миралииты не отдадут власть добровольно, и кто теперь осмелится вызвать кого-нибудь из них на поединок?

Сикар и Элисан обменялись взглядами, и Нифрону показалось, что Элисан еле заметно кивнул.

– Итак, что скажешь? – спросил Нифрон. – Отвернешься от Феррола и станешь поклоняться новым богам – миралиитам? Или поверишь мне, своему брату-инстарья? Мой отец, отдавший жизнь за то, чтобы освободить нас от этих так называемых богов, растил меня, чтобы я руководил нашим народом и привел его к свободе!

– Аф ты убвюдок! Ты опять свомав мне чевюсть! – пробормотал Петрагар.

Он стоял на коленях, держась за лицо и едва не плача от боли.

Сикар повернулся, но даже не взглянул на Петрагара.

– Фэйн приказал нам захватить в плен или убить фрэев, – обратился он к воинам. – Нифрон просит нас ничего не предпринимать. Фэйн – наш правитель, а галанты – наши братья. В этой ситуации я склонен принять сторону своих братьев и признать Нифрона, сына Зефирона, законным властителем Риста.

– Поддерживаю, – согласился Элисан. – Однако это нарушение воли фэйна, поэтому каждый из вас волен сделать свой выбор.

Сикар кивнул и отошел в сторону, освободив галантам проход по мосту.

– Те, кто не хочет идти против фэйна, могут взяться за оружие и исполнять то, что считают своим долгом.

Сикар сделал еще несколько шагов назад и обвел войско взглядом в поисках верных сторонников фэйна.

Петрагар, все еще держась за лицо, тоже огляделся.

– Фзять их! – крикнул он неподвижным воинам. – Это пфиказ фэйна!

Никто не шевельнулся.

После нескольких минут молчания, прерываемого лишь отчаянными выкриками Петрагара, Сикар кивнул.

– Да будет так, – объявил он, поворачиваясь к Нифрону. – Добро пожаловать домой, мой господин.

– И что, по-вашему, сие означает? – спросил Круген, когда большая часть галантов и все защитники Алон-Риста вошли в ворота крепости, а Тэкчин и Григор отправились обратно.

– Их не убили, – сказал Липит. – Добрый знак, верно?

Персефона уже поспешно спускалась по узкой пыльной тропе, стараясь не свалиться. Ей хотелось побыстрее оказаться внизу и узнать, что произошло.

Непонятно, зачем я вообще поднималась наверх.

– Что случилось? – спросила ее Мойя. Ее глаза казались еще больше, чем обычно. – Они сражались? Сури что-то с ними сделала?

Мистик с удивлением посмотрела на нее.

– На оба вопроса ответ «нет», но мы пока не знаем, что там произошло. – Персефона наступила на гладкий камень, поскользнулась, тем не менее устояла, подхваченная под руки Щитами вождей. Все они ждали внизу, потому что Рэйт объяснил: наверху всем не хватит места. – Тэкчин и Григор возвращаются. Надеюсь, они принесут нам добрые вести.

– Тэкчин?

– Да, Мойя, – Персефона закатила глаза. – С твоим приятелем все в порядке.

– Я просто спросила, госпожа киниг, – резко ответила девушка.

– Не называй меня так.

– Все тебя так называют.

– Никто меня так не называет.

Персефона протиснулась между Озом и Эдгером и, подобрав юбку, зашагала по склону по направлению к дороге. Навстречу ей шли два галанта. Позади нее собрались жители Рэна, Тирре и Уоррика, жаждущие узнать новости.

– Госпожа киниг, – с поклоном приветствовал ее Тэкчин.

Персефона скривилась.

– Что произошло?

– Все путем.

– Что ты имеешь в виду?

Тэкчин широким жестом указал на Алон-Рист.

– Добро пожаловать в вашу новую крепость. Думаю, здесь вам понравится больше, чем в Восточных Хлябях.

– Моя крепость?

Тэкчин рассмеялся.

– Госпожа киниг, разве вы не заметили? Вы только что завоевали Алон-Рист.

Прежде, когда Персефоне доводилось бывать в Алон-Ристе, она ни на шаг не отходила от Рэглана и у нее не возникало ни малейшего желания прогуляться. Людям вообще не полагалось разгуливать на землях фрэев, а тем более в сердце их неприступной твердыни, сторожевая башня которой вздымалась в небо точно исполинский часовой. Когда вожди рхунов приезжали в Алон-Рист, на мосту Грэндфорд их встречала вооруженная стража. Мужчин отводили в зал собраний, а женщины, которым было дозволено войти в крепость, ожидали в боковых комнатах. Персефона с удивлением разглядывала светильники, окна, занавеси и мебель. Она не осмеливалась и шагу ступить из маленькой комнаты; ни одна из женщин не решалась на это. Обеда им не полагалось, и только вечером рхуны садились есть все вместе.