Полицейский заметно струхнул.

– Так и быть, – уступил он. – Я притворюсь, что ничего не видел. Но только сегодня! – Он посмотрел на меня и нахмурился. – Попадись ты мне ещё раз, уж тогда тебе не поздоровится, умный господин. Уяснил?

Я улыбнулся и кивнул. Бурча что-то себе под нос, полицейский удалился.

– Идёмте же! – Доктор Кадуоллэдер на удивление крепко подхватил меня под руку и повлёк за собой, вверх по мраморным ступеням крыльца, к входной двери. – Расскажете о деле, которое вас ко мне привело. Ведь оно, очевидно, не терпит отлагательств, раз вам пришлось добираться сюда по крышам?

Мы оказались в холле дома номер двадцать семь на Хартли-сквер. Что это был за холл! Хрустальная люстра над головой, пол – из чёрного и белого мрамора! Доктор провёл меня к внушительных размеров лестнице. Ступени её покрывал великолепный ковёр, а витиеватые золотые перила подошли бы и для обстановки королевского дворца.

Когда мы поднимались, я обратил внимание, что на каждой площадке перед входом на этаж висят дорогие медные таблички. Доктор Таддеус Грейс – отоларинголог и терапевт; Доктор Фэн Ли – лечение травами и иглоукалыванием; Доктор Магди-Хан; Доктор Сибелиус; Доктор П. Дж. Дули; Доктор Астли-Спьюм – каждый лечил от таких болезней, о которых я и слыхом не слыхивал: воспалительная и токсическая миопатия; расстройства подвздошного тракта; повреждения подкутикульного пространства, гематомы…

На последней табличке доктор Кадуоллэдер перехватил мой взгляд и усмехнулся.

– Впечатляет, не находите? – спросил он.

Я кивнул.

– Да уж, доктор Астли-Спьюм знает всё о… кожных высыпаниях. Прыщевед! – Доктор Кадуоллэдер улыбнулся. – Юные леди на него молятся.

Он поднимался по лестнице с поразительной для своих лет быстротой. Я еле за ним поспевал.

Кабинет доктора Кадуоллэдера находился на последнем этаже. Малый я крепкий, но всё же, вынужден признать, слегка запыхался – хоть и оправдывал себя тем, что не успел отдохнуть после пируэтов на крыше. Доктор же, напротив, был бодр и сосредоточен, как кот торговца рыбой.

– Ну вот мы и пришли! – произнёс доктор ровно, совсем без одышки, вынимая медный ключ из кармана жилета и вставляя его в замочную скважину.

Я взглянул на табличку и отметил про себя, что её привинтили сюда недавно: она была меньше той, что висела возле этой двери прежде, – по периметру нового прямоугольника виднелись полоски старых обоев в цветочек.

Надпись гласила:

«Доктор Теофолус Кадуоллэдер, врач общей практики».

Я оценил такую скромность. И снова доктор Кадуоллэдер перехватил мой взгляд.

– Мне нет нужды щеголять званиями и регалиями, юноша, – пояснил он, слегка улыбнувшись. Голос у доктора был низким, с хрипотцой. – Предпочитаю, чтобы моя работа говорила сама за себя.

Доктор повернул ручку и толкнул дверь. В нос мне ударил запах свежей краски.

– А давно ли у вас кабинет на Хартли-сквер? – поинтересовался я.

– Недавно, – ответил доктор. Всё-таки я не ошибся – в его речи слышался лёгкий акцент. – Я много путешествовал по Востоку, и в больших городах, и в маленьких селениях практикуя искусство врачевания. – Доктор Кадуоллэдер помолчал, а затем сухо усмехнулся. – Но здесь, юноша, в этом вашем огромном суетливом городе, таится несравнимо больше возможностей для такого простого врача, как я.

Он зна́ком велел мне следовать за ним.

Сумрачный, строгий коридор вёл в просторную комнату. Я подумал, что это, должно быть, приёмная. Здесь вдоль стен стояло шесть довольно облезлых красных стульев с потрёпанными золотыми кантами и кистями. В центре располагался низкий столик, на нём валялись старые выцветшие журналы. Я взглянул на их названия: «Проныра из Хайтауна», «Еженедельник для женщин из высшего общества», «Щёголь». Вся подборка – головокружительная безвкусица, бульварное чтиво. Судя по пыли, осевшей на обложках, к журналам довольно долго не притрагивались. Похоже, дела у доктора шли не слишком спо́ро, несмотря на модный адрес.

В приёмной была дверь, ведущая в кабинет.

– Проходите, – любезно пригласил доктор. – Можете изложить мне суть вашего дела, мистер…

– Барнаби, сэр. Барнаби Граймс.

– Мистер Барнаби Граймс, верно? – уточнил доктор. – Что ж, садитесь, мистер Граймс, и расскажите, что вас беспокоит.

Я не стал возражать и уселся на стул с мягкой кожаной обивкой прямо напротив стола доктора.

Мне доводилось бывать в кабинетах шарлатанов – бегал по поручениям, разносил рецепты, – и, по правде сказать, этот кабинет был именно таким. На столе, слева от пресс-папье, стояла бронзовая керосиновая лампа. Два диплома в рамочках крепились к стене позади стола. Справа от меня стояла мягкая медицинская кушетка, над которой висел рисунок, изображающий фрагменты человеческого тела: кости слева, мышцы справа.

У дальней стены возвышался массивный шкаф, похожий на посудный. Увидев его, я не смог сдержать улыбки. Полки шкафа были заставлены стеклянными пузырьками, бутылочками, закупоренными флакончиками всевозможных форм, размеров и цветов. Для врача-самозванца иметь такой шкаф с пузырьками – дело обязательное. Всегда производит впечатление! Люди начинают верить, что перед ними и впрямь – настоящий доктор.

Тем временем доктор Кадуоллэдер сел в обитое кожей кресло с высокой спинкой, повернул настольную лампу, и нас окутал приглушённый жёлтый свет.

– Так-то лучше, – сказал он с улыбкой, подался вперёд и положил локти на стол. – Так что же вас беспокоит?

– Ничего. Я не болен. Я не лечиться пришёл, – ответил я невозмутимо, чувствуя, как стальные глаза доктора буравят меня сквозь затемнённые стёкла пенсне. – Я пришёл показать вам это.

Я достал письмо из кармана жилета, развернул и передал доктору. Доктор поправил пенсне и принялся читать. Чем дальше он читал – тем сильнее хмурился.

– Как оно к вам попало? – спросил он наконец строго, глядя на меня поверх стёкол пенсне.

– Один разгильдяй из тик-такеров вручил его мне вчера вечером, у дома мистера Бенджамина Барлоу.

– Вчера вечером? Вам? – переспросил доктор Кадуоллэдер, приподняв левую бровь. – Отчего же не мистеру Барлоу?

– Мистер Барлоу исчез. Я полагаю, он стал жертвой жестокого нападения. И поскольку вы – его врач, я решил узнать, не обращался ли он к вам за медицинской помощью?

– Увы, нет, мистер Граймс, – доктор Кадуоллэдер покачал головой. – Скажу больше – он не явился на последний приём, и я вычеркнул его из списка своих пациентов. – Он задумчиво погладил подбородок. – Как вы сказали – жестокое нападение?