делать? Твой самый легкий намек стал бы драгоценнейшим откровением. Но если ты выбираешь другой путь…

Он дал рукам упасть.

— Мы все равно согласны. Теперь мы просим: расскажи нам через эту жертву.

Положив тело овцы на край алтаря, он вскрыл брюхо. Наука предсказания следовала некоторым жестким правилам, хотя всегда оставалось место и для личной интерпретации. Изучив тугие извилины кишок овцы и кроваво-красную печень, Шелк содрогнулся. Майтера Мята, которая, как и все сивиллы, кое-что понимала в предсказаниях, отвернула лицо.

— Гиеракс предупреждает нас, что еще многие пойдут по тому же пути, что и Элодея. — Шелк постарался сохранить голос бесстрастным. — Нас ждут чума, война или голод. Но не будем говорить, что бессмертные боги разрешили всем этим несчастьям напасть на нас без предупреждения. — Верующие тревожно зашевелились. — Да будет так, и давайте будем вдвойне благодарны богам, которые милостиво позволяют разделить с нами свою трапезу.

Орхидея, эту жертву предоставила ты и, следовательно, имеешь первое право на ее священное мясо. Ты хочешь его? Или часть его?

Орхидея покачала головой.

— В таком случае священное мясо будет разделено среди нас. Пусть те, кто хочет кусок, выйдут вперед и попросят свою порцию. — Шелк обратился к мирянину, стоявшему у входа с Солнечной улицы, хотя народу собралось столько, что уже было ответом на его вопрос: — Снаружи много людей? Много больше?

— Сотни, патера, — ответил тот.

— Тогда я должен попросить тех, кто получит кусок священного мяса, после этого немедленно выйти из мантейона. Каждый следующий будет впущен только вместо ушедшего.

На всех жертвоприношениях, которые Шелк уже совершил, те, кто подходил к алтарю, получали по тонкому куску. Наконец-то представилась возможность проявить присущую ему благотворительность, и он отдал целую ногу одному, половину филейной части второму и всю грудинку третьему; шея пошла одной из женщин, которые готовили для палестры, и каре[2] — престарелой вдове, чей дом находился не дальше, чем в пятидесяти шагах от дома авгура. Приступы боли в щиколотке были маленькой ценой за улыбки и благодарности тех, кто получил мясо.

— Этого черного ягненка я сам предлагаю Мрачному Тартару во исполнение обета.

Как только ягненок отправился на тот свет, Шелк обратился к Священному Окну:

— Прими, о Мрачный Тартар, этого ягненка. Мы просим: расскажи нам о тех временах, которые придут. Что мы будем делать? Твой самый легкий намек стал бы драгоценнейшим откровением. Но если ты выбираешь другой путь…

Он дал рукам упасть.

— Мы согласны. Теперь мы просим: расскажи нам через жертву.

Внутренности черного ягненка были слегка более благоприятны.

— Тартар, Повелитель Тьмы, предупреждает, что многие из нас скоро сойдут в царство, которым он правит, хотя потом мы снова вынырнем на свет. Те из вас, кто хочет, могут выйти вперед и попросить порцию священного мяса.

Черный петух забился в руках майтеры Мрамор, высвободился и замахал крыльями, очень плохое предзнаменование. Шелк принес его в жертву целиком, наполнив мантейон вонью горящих перьев.

— Этого серого барана пожертвовал Гагарка. Так как он ни белый, ни черный, его нельзя предложить Девяти, всем вместе или одному из них в отдельности. Его, однако, можно предложить всем богам или какому-нибудь младшему богу. Кому мы предложим его, Гагарка? Боюсь, ты должен сказать это погромче.

Гагарка встал:

— Тому, о котором ты всегда говоришь, патера.

— Внешнему. Может быть, он даст нам предсказание! — Внезапно и необъяснимо Шелк почувствовал себя счастливым. По его сигналу майтера Роза и майтера Мята нагромоздили на алтарь душистый кедр; пламя достигло божьих врат и взметнулось над крышей.

— Прими, о Загадочный Внешний, в жертву этого великолепного барана. Мы просим: расскажи нам о тех временах, которые придут. Что мы будем делать? Твой самый легкий намек стал бы драгоценнейшим откровением. Но если ты выбираешь другой путь…

Он дал рукам упасть.

— Мы согласны. Теперь мы просим: расскажи нам через жертву.

Голова барана взорвалась в огне, пока он, стоя на коленях, изучал внутренности.

— Этот бог щедро делится с нами своими знаниями, — объявил он собравшимся после длительного изучения. — Не помню, чтобы я видел так много откровений в одном животном. Одно сообщение лично для тебя, Гагарка, потому что оно несет знак дарителя. Могу ли я произнести его вслух? Или ты предпочитаешь, чтобы я передал его тебе наедине? Я бы назвал его хорошей новостью.

— Поступай так, как считаешь нужным, патера, — прогрохотал Гагарка со своего места на передней скамье.

— Очень хорошо. Внешний указывает, что в прошлом ты действовал один, но это время почти прошло. Ты встанешь во главе отряда из храбрых мужчин. Ты и они победите вместе.

Гагарка тихо присвистнул.

— Но есть сообщение и для меня. Поскольку Гагарка не стал ничего скрывать, я поступлю так же. Я должен буду выполнить волю бога, который разговаривает со мной, а также волю Паса. Безусловно, я попытаюсь угодить им обоим, и, судя по тому, что написано здесь, это одно и то же. — Шелк заколебался и прикусил нижнюю губу; радость, которая только что переполняла его, растаяла, как лед вокруг тела Элодеи. — Здесь есть оружие, клинок, направленный мне в сердце. Я попытаюсь приготовиться. — Он глубоко вздохнул, испуганный, но и стыдящийся своего испуга.

— И, наконец, послание для всех нас: когда мы все окажемся в опасности, мы должны найти убежище среди тесных стен. Кто-нибудь знает, что имеется в виду?

Ноги подкашивались, но Шелк заставил себя встать и осмотреть лица перед собой:

— Мужчина, сидящий около изображения Тартара. Есть ли у тебя какое-нибудь предположение, сын мой?

Человек, о котором шла речь, что-то невнятно пробормотал.

— Быть может, ты встанешь, пожалуйста? Дай нам услышать тебя.

— Под городом есть старые туннели, патера. Обвалившиеся во многих местах, и некоторые полны водой. На прошлой неделе мы рыли яму для нового банка и наткнулись на один. Могет быть, боги хотят, чтобы мы набились туда, как сельди в бочку, и тогда никто не пострадает. Там ужас как тесно, и все из коркамня.

Шелк кивнул:

— Я слышал о них. Они, действительно, могут быть убежищем, и именно их бог мог иметь в виду.

— В наших домах, — сказала какая-то женщина. — Здесь нет никого, у кого был бы большой дом.

Орхидея повернулась и сердито посмотрела на нее.

— В лодке, — предположил мужчина с другой стороны придела.

— Да, и это возможно. Давайте не забывать послание Внешнего. Я абсолютно уверен, что его значение станет ясно для нас, как только время придет.

Майтера Мрамор уже стояла у задней стены мантейона с парой голубей.

— Гагарка имеет право первым потребовать священного мяса, — сказал