Отцу бы здесь понравилось…

– Синьорина? – мягко окликнул паж, возвращая Изабеллу к реальности.

Она растерянно посмотрела на него. Девушка совсем забыла о его присутствии, забыла, что она не одна в этом средоточии совершенной красоты. Паж улыбнулся. Он, наверное, привык к подобной реакции.

– Могу я проводить вас к синьорине Строцци? – спросил он. – Она с нетерпением ждет вас.

– Разумеется, – пробормотала Изабелла, – благодарю вас.

Она последовала за пажом через дворик, мимо рядов статуй. На мгновение ей показалось, что безмолвные изваяния следят за ней. В дальнем конце дворика Изабелла увидела широкую каменную лестницу, поднимающуюся к террасе. Изабелла и ее провожатый были на середине лестницы, когда дверь наверху открылась и появилась девушка.

Наверное, это и была Катерина. В последний раз Изабелла видела свою родственницу, когда была ребенком, но та встреча навсегда запечатлелась в ее памяти. Она помнила себя – загорелую до черноты робкую маленькую девочку, с восторгом взирающую на старшую кузину. Катерина казалась сотканной из солнечных лучей, так прелестна и изящна она была. Все вокруг говорили, что Катерине уготована особая судьба, что она рождена для славы и богатства. Жизнь ее казалась безоблачной. Она даже была помолвлена с одним из Веспуччи, но слухи о ее слабом здоровье расстроили помолвку.

Благоговейный трепет – вот что чувствовала Изабелла в тот памятный день. Не верилось, что человеческое существо может быть столь совершенно, может так отличаться от простых смертных. Катерина олицетворяла собой все то, что не дано было Изабелле: она была красивой, элегантной, спокойной. Тогда Изабелла впервые в жизни почувствовала зависть.

Сейчас, глядя на кузину, она поняла, что с годами ее чувства не изменились. Катерина была похожа на ожившую статую. Ее кожа была светлой, как мрамор, только высокие скулы чуть тронул румянец, волна сияющих золотисто-рыжих волос ниспадала до талии. На ней было небесно-голубое муслиновое платье под цвет глаз. Если бы Изабелла решилась нарисовать кузину, то взяла бы бесценную лазурь.

Радостно улыбнувшись, Катерина направилась к Изабелле.

– Моя дорогая кузина! – воскликнула она, обнимая Изабеллу и окутывая ее ароматом розовых лепестков. – Наконец-то ты здесь. Надеюсь, путешествие было не слишком утомительным?

Катерина не отличалась высоким ростом и все же была выше Изабеллы, которой пришлось встать на цыпочки, чтобы поцеловать кузину в гладкую щеку. Катерина была прелестна, но, обнимая ее, Изабелла почувствовала, как она похудела. Руки в пышных рукавах были совсем тонкими. От Катерины исходил жар, словно ее снедала лихорадка, а голубые глаза неестественно блестели.

И снова Изабелла подумала, что лучше скрыть то, что произошло с ней во время путешествия. Опасность и риск.

– Вовсе нет, – ответила она с улыбкой. – Мы часто останавливались в дороге. Но я рада, что наконец здесь. С твоей стороны было очень мило пригласить меня во Флоренцию.

Пожав плечами, Катерина отступила на шаг назад и окинула Изабеллу внимательным взглядом. Что она могла подумать о своей маленькой черноволосой деревенской кузине? Но Катерина не выдала своих мыслей, лишь улыбка стала шире, а на алебастровых щеках появились ямочки.

– Для чего же нужна семья, дорогая Изабелла? Поверь, ты оказала мне большую услугу, оставив свой дом и приехав сюда. С тобой этот дом будет не таким одиноким и тихим. Но идем, ты, должно быть, проголодалась после долгого путешествия. Паоло, накрой для нас стол и скажи, что моей гостье нужна ванна. А теперь, Изабелла, ты должна рассказать мне, как поживает твой отец. Мама всегда любила его больше других родственников. Она все время говорила о том, какой он мудрый и как много знает.

Паж по имени Паоло поклонился и отправился вниз по лестнице. Катерина, взяв Изабеллу под руку, повела ее наверх. Пока Изабелла рассказывала кузине об отце, заверяя, что он прекрасно себя чувствует и по-прежнему весьма учен, девушки прошли в комнату, которая определенно принадлежала Катерине. Она была не такой официальной и чопорной, как остальные помещения в доме, – большой зал, столовая и гостиные, но куда более роскошной.

На мраморных полах лежали редкие ковры глубоких красных и синих тонов, стены скрывались за гобеленами, изображавшими брак в Кане Галилейской и Диану на охоте. Эти плотные гобелены надежно преграждали путь сквознякам. Мебели было мало – несколько кресел и столиков, в углу Изабелла заметила лютню и клавесин.

Через другую дверь девушки прошли в спальню. Бархатные портьеры были отдернуты, и солнечный свет беспрепятственно лился в окна со свинцовыми переплетами. Лучи ложились на пол, покрытый коврами, освещали огромную кровать резного дерева. Голубое покрывало было откинуто, а простыни смяты, словно Катерина лишь недавно встала с постели. Здесь стояли резные сундуки, обтянутые бархатом кресла, на стенах висели зеркала, а в резном медном шаре, свисавшем с потолка, тлели травы, источая мягкий аромат.

Изабелла изумленно оглядела спальню. Это помещение отличалось от ее комнатушки с белеными стенами куда сильнее, чем она могла вообразить.

– Даже представить себе не могу, что в таком доме может быть тихо и одиноко, – пробормотала она.

Катерина рассмеялась:

– Уверяю тебя, так и есть! Такой огромный, пустой дом только для меня и Маттео. Вот почему я так часто выхожу отсюда. Ты тоже будешь стараться реже здесь бывать, вот увидишь.

Легкая тень промелькнула по лицу Катерины, облачко, закрывшее солнце. Но уже через мгновение тень рассеялась, и Катерина снова заулыбалась.

– Позволь мне показать тебе твою комнату, Изабелла, – сказала она. – Я велела приготовить ее специально для тебя.

Комната Изабеллы примыкала к спальне Катерины и обстановкой очень напоминала апартаменты хозяйки. Кровать была застлана темно-розовым покрывалом, портьеры такого же цвета украшали окна. У камина стояли два кресла резного дерева, небольшой столик и пяльцы, крышки сундуков для одежды были открыты.

– Здесь очень уютно, – сказала Изабелла, оглядывая комнату. – Очень. Мне тут будет хорошо, я уверена.

– Прекрасно. Если тебе что-нибудь понадобится, только попроси. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь как дома.

Катерина подошла к стене, которую украшали два гобелена в зеленых и кремовых тонах со сценами греческого пира. Между ними висела небольшая картина в изящной золотой раме.

– А это одно из моих сокровищ, – сказала Катерина. – Я подумала, что тебе это должно понравиться.

Не отрывая завороженного взгляда от картины, Изабелла подошла ближе. Яркие живые краски притягивали взор. Девушка никогда не видела ничего подобного. Сцена, изображенная на полотне, была довольно обычной – Мадонна с младенцем Христом на фоне пейзажа, написанного бледно-зелеными и золотистыми красками. Изабелла и сама не раз рисовала Деву Марию. Но такую картину она видела впервые.

Синий и белый цвета одеяния Марии, ее золотые волосы, персиковый оттенок кожи Мадонны и ее младенца – это была сама жизнь. Картина совершенна, подумала Изабелла, в ней не было ни одного изъяна. Грациозная поза Мадонны, точность и изящество линий, нежность красок. Протянутая рука Марии казалась такой хрупкой, такой притягательной, что Изабелла едва подавила желание коснуться ее. Она спрятала руки в складки юбки.