Или нет. Она стоит с Вадимом глаза в глаза и выплевываетсвои обвинения одно за другим, а потом бьет его по лицу. Один раз, другой,третий. Бьет до изнеможения, до усталости в руке, а этот монстр отступает иотступает, и в глазах его появляется – все-таки появляется! – ужас отосознания содеянного.

Нина Николаевна сидела напротив Лизы и, надув губы,рассматривала свои изящные руки. Лиза уже составила о ней свое впечатление.Эдакая неявная эгоистка. Веселая, открытая, жизнерадостная, готовая помочь…если это никоим образом не мешает ей решать свои проблемы. Однако стоит задетьее интерес – она обернется к тебе глыбой льда. Сначала – ее личные дела, потомвсе остальное. Потом она снова будет милой и отзывчивой и сделает для вас массудобра. Черт, таких людей трудно не любить. А любить – еще труднее. Онидоставляют близким массу горестей, искренне не понимая, в чем, собственно,виноваты. Трагическая двойственность характера.

И еще Нина Николаевна была артисткой. Она не смущаласьжеманиться даже перед женщинами, и глаза ее, когда она очаровательно моргала,были наивные-наивные, лишь иногда в них мелькала хитринка – вот, дескать, я тутразыгрываю роли, но вы-то, вы-то все понимаете…

Лиза решила, что самое правильное – сыграть с НинойНиколаевной Неверовой в ее собственную игру.

– Поверить не могу, – почти восхищенным голосомсказала она, – что незнакомый мужчина может вот просто так, сразупроникнуться нежными чувствами к женщине. Ко мне никогда никто не клеится наулицах. Посмотрят оценивающе – и проходят мимо. Видимо, во мне не хватаетчего-то эдакого…

Она окинула Неверову слегка ревнивым взглядом. Та приложиларуку к груди и плаксивым голосом протянула:

– Ума не приложу, почему они ко мне цепляются…

Копна темно-рыжих волос рассыпалась по ее плечам. Волосывыглядели не просто ухоженными – заласканными.

– Вы очень красивая, – будто бы с неохотойпризналась Лиза. – И прическа, и фигура, и ноги.

– Вот-вот, – встрепенулась Неверова. – Этоттип начал именно с ног.

– Да что вы?

– Говорит, ваши ножки привели меня в трепет. Если бы явстретил вас неделей раньше, я бы обязательно уговорил вас позировать длярекламного снимка.

– Нахал! – Лиза шумно выдохнула. – А длякакого рекламного снимка?

– Не то чулок, не то колготок. Знаете, он минут пятьбегал вокруг меня, цокая языком и потирая руки. Сущий болван!

«Что же ты раньше об этом не рассказывала, Нина-дубина?» –раздраженно подумала Лиза, а вслух воскликнула:

– Послушайте! А ведь он может быть рекламнымфотографом!

Неверова завела глаза вверх и, секунды две поразмышляв,медленно кивнула:

– Да… Пожалуй, может.

И, тут же воодушевившись, повысила голос:

– Да это просто чудо что за мысль! Он действительноговорил про колготки. А я – то даже внимания не обратила на его трескотню –идеальная лодыжка, хороший подъем…

– Считайте, что ваше дело сдвинулось с мертвойточки, – уверенно сказала Лиза. – В Москве не так много рекламныхфотографов, как это может показаться несведущему человеку.

– Вы думаете, мы его наконец найдем? – со сладкимтрепетом в голосе спросила Неверова. – И милиция от меня отвяжется? Еслибы вы знали, в каком ужасе я живу! У них нет против меня прямых улик, но иподозреваемых, кроме меня, тоже нет! Я так устала от допросов, от подозрений!Тогда как единственная моя провинность состоит в том, что муж оставил мне всесвои деньги и недвижимость. Хотя это так естественно! Ведь мы обожали другдруга.

«Особенно ты его», – с иронией подумала Лиза. Сухареввыяснил, что муж Неверовой был ревнив, как Отелло, и заставлял красавицу-женуотчитываться о каждом своем шаге, который она совершала без его присмотра.

– Как же это я не вспомнила раньше про эти дурацкиеколготки? – спрашивала себя Нина Николаевна, кусая губы. Было заметно, чтоей действительно не терпелось сбросить с себя груз подозрений. – И что мытеперь будем делать?

– Вы будете ждать, а мы – искать дальше.

Лиза, скрывая внутреннее ликование, вышла из кабинета.Неверова выпорхнула вслед за ней. Артем Сухарев с ироничной улыбкой на лицеповернулся на вращающемся стуле и уставился на женщин. Глаза его за толстымилинзами очков казались нарисованными.

– Нина Николаевна кое-что вспомнила, Артем, –по-деловому сообщила Лиза. – Мужчина, с которым она встретилась по дорогев город, скорее всего рекламный фотограф. Судя по всему, не так давно он делалснимки для фирмы, рекламирующей колготки.

Надо отдать должное Сухареву – он тут же заглотил наживку,совершенно забыв о том, что какая-то почти что приблудная секретарша обошла егона повороте.

– Лиза, вы – гений, – тихо сказал Ратников, глядяв серые глаза девушки.

Помялся немного и отошел. Обычно он легко рождалкомплименты, умел и любил произносить их вслух, но со своей новой помощницей нето чтобы тушевался, а просто как-то не мог нащупать верный тон. Поэтомуограничивался сдержанными одобрительными репликами. Вот как сейчас. Лизахранила серьезность, хотя ей было до безобразия приятно, что все получилось.Все получилось, как она и думала! Черт возьми, женская интуиция – это все-такисила.

С самого утра Вадим мучился головной болью. Выпил-то вчерасовсем немного – пару бокалов шампанского. И вот на тебе – голову словно втисках сжимает. Почему так бывает? Только намылишься радоваться жизни,соберешься прочувствовать что-нибудь хорошее – и тут какая-нибудь мелкая гадостьвсе тебе испортит.

Хорошим событием Вадим считал разрыв с Ольгой. Он все-такисказал ей! Сколько недель готовился к решающему разговору, сколько репетировал,сколько ночей провел без сна! И все-таки сказал. «Надо было давно сознаться,что я не люблю ее. А все жалость. Глупая, надо сказать, жалость. Несостоявшийсяроман отнимает сил гораздо больше, чем жаркий и страстный. У обоих. Ольга тожене казалась особенно счастливой все то время, пока мы были вместе. Смешнонадеяться, что штамп в паспорте вдруг в одно мгновение превратил бы ее измороженой креветки в страстную женщину».

В дверь кабинета резко постучали, и на пороге появился ИванБолотов. Входя, он подмигнул и весело улыбнулся:

– Привет! Ой-ой, какое некрасивое у нас похмелье…

– Это не похмелье, а рядовая головная боль, –проворчал Вадим, с отвращением глядя на продолговатый сверток, который его другпритащил под мышкой. – Ты что, заехал меня полечить?

– Я вчера встречался с Ольгой. – Иван уселся нанебольшой диванчик у окна и достал бутылку вермута. – Мне показалось, онарешила пойти ва-банк. Так что или мы сегодня празднуем помолвку, или оплакиваемразрыв.