– Да! Да! Но я ведь не специально тащил свой клубпоближе к ней! Я в этом клубе уже третий год. Я и сам живу неподалеку.

– Кто-нибудь может подтвердить, что вы не выходили изклуба в течение дня?

– Не знаю. Надо поспрашивать…

– Что ж, поспрашиваем.

Было совершенно ясно, что Яркий считает, будто результатрасспросов вряд ли порадует Вадима.

– Вы вчера видели Жанну?

– Да. То есть я хотел сказать, когда приходил к Ольге,Жанна высунула голову из кухонной двери и поздоровалась.

– И больше вы с девочкой вчера не встречались?

– Да. То есть нет. Да.

Вадим не знал, что говорить. Он понимал, что сидящийнапротив человек ему не верит. То есть вообще не верит. Поэтому он злился ипутался, и ему было страшно проговаривать в это равнодушное лицо своюсобственную правду, настоящую правду, которая в данных обстоятельствахнаверняка принесет еще больше неприятностей.

Вадиму живо вспомнился вчерашний вечер. Он задержался вофисе, и не только он один – отмечали День дурака тесным коллективом. Вадимнемного выпил. Да и все они, надо признаться, немного выпили, лишь двесотрудницы, которых обещали отвезти домой, расслабились по полной программе, имбыло смешнее всех, и обе почему-то весь вечер хватали Вадима за руки, словночувствовали, что он теперь свободен. Впрочем, наверное, действительно чувствовали.Потому что личная свобода наверняка имеет и ауру, и запах – ни с чем несравнимый, призывный и манящий.

Около девяти Вадим вышел на улицу и двинулся на стоянку. Вего крови еще веселились пузырьки выпитого шампанского, на улице было душно ибезветренно. Рекламы посылали в пространство такие яркие всполохи, что темнота,отхлынувшая от тротуаров и лишь обрамлявшая проезжую часть, казалась отсюдаособенно густой и таинственной. Вадим любил вечернюю Москву и эту особеннуюакустику, когда шаги начинают гулко звучать даже под открытым небом.

Усевшись в машину, он открыл окна, удивляясь, что вокруг такнепривычно малолюдно, потом осторожно вырулил со стоянки. Собственно, он толькособрался начать набирать скорость, когда с тротуара, как ему показалось поначалу– почти под колеса, – бросилась тоненькая стремительная фигурка и отчаяннозамахала обеими руками, словно случилось нечто чрезвычайное.

Вадим сначала даже не узнал Жанну, наверное, потому, что неожидал увидеть ее именно здесь и именно теперь – вечером, возле собственногоофиса. Только когда она наклонилась к дверце и воскликнула: «Вадим!», толькотогда он понял, что эта акробатка в белом коротком плаще – Жанна.

– Что ты здесь делаешь? – изумленно спросил он,наблюдая, как девчонка открывает дверцу и бухается на сиденье рядом с ним, счерной лаковой сумочкой в руках, с очень взрослой сумочкой, с которой абсолютноне гармонировали ни разметавшиеся по обеим сторонам лица кудряшки, ни влажныйдетский рот, ни широко распахнутые глаза, горящие откровенно юным азартом.Вадима мгновенно охватило раздражение этим внезапным вмешательством в егозамечательное, ни с чем не сравнимое настроение.

– Ты почему шляешься по ночам? – довольно резкоспросил он, убирая руки с руля.

– Мы что, не поедем? – капризно спросила Жанна,разворачиваясь к нему лицом и хмуря сливочный лоб.

Вадим тронул машину с места, но, завернув за угол, почти тутже снова притормозил.

– Ты именно меня здесь поджидала?

– Тебя. Разумеется.

Она была такая непривычно бойкая, что Вадим подумал, будтоЖанна специально выследила его, чтобы поговорить об Ольге, об их разрыве, изаранее приготовилась к бою. Именно поэтому она так неотрывно, почти нахальносмотрит ему прямо в глаза. Будто бы подтверждая его догадку, Жанна сказала:

– Сегодня днем я кое-что подслушала из вашего с Ольгойразговора.

– Ну?

– Ты не хочешь на ней жениться, ведь правда?

– Чего ж ты спрашиваешь, раз подслушала? – спросилВадим, недовольный таким вмешательством.

– Насколько я понимаю, тебе нужен просто кто-то… ну,для поддержания формы.

– В каком смысле? – глупо спросил Вадим. –Какая форма?

– Я имею в виду хороший секс.

– Ты думаешь, это все? – спросил он, в который разпоражаясь неосознанному детскому хамству.

– Ну, не знаю… – Жанна пожала плечами и, высунувкончик языка, медленно облизала губы, как это делают в кино роковые женщины.

Получилось довольно смешно, но Вадим и не подумал смеяться.Его вдруг пронизала догадка, что Жанна явилась вовсе не для того, чтобыпопытаться убедить его в преждевременности разрыва с сестрой. Нет, она, чертпобери, решила предложить ему себя! Он моргнул, словно пытался прогнатьвидение, сидевшее в непосредственной близости и таращившее на него глаза цветашоколадного мороженого.

От нее, кстати, и пахло шоколадом. Наверное, перед тем, какидти в лобовую атаку, она ела какой-нибудь батончик и перепачкала руки, а можетбыть, даже и свой светлый плащ. Вадим усмехнулся.

– Что, у тебя материальные трудности? – спросил онс натужным юмором. – И ты решила продаться кому-нибудь из знакомых мужчин?

Жанна фыркнула и передернула плечами:

– Я не продаюсь. Я пытаюсь устроить свою судьбу.

– А я-то тут при чем? – Пары шампанского медленноулетучивались из головы, а с ними исчезало и прекрасное настроение.

– Ты мне подходишь, – просто ответила этапигалица.

– У тебя разве нет мальчика? Сверстника, с которымможно было бы вместе строить планы на будущее.

– От сверстников одни неприятности, – отмахнуласьЖанна. – Они просто козлы.

Было похоже, что она воспринимает этот разговор как серьезнуюбеседу двух взрослых людей. Вадим решил прервать ее игру в размолвку слюбовником и тоном рассерженного взрослого заявил:

– Сейчас я отвезу тебя домой, и когда ты ляжешь впостель, то хорошенько подумаешь о том, что сотворила.

– Ой, Вадичка, не прогоняй меня! – томным голосомпропела Жанна. – Ты даже представить себе не можешь, чего лишаешься!

Она совершенно внезапно закинула на плечи Вадиму своихуденькие руки и попыталась притянуть его к себе, чтобы поцеловать. Однако дляВадима это оказалось чересчур. Он без труда отцепил ее пальцы от шеи,перегнулся через сведенные домиком худые коленки и, открыв дверцу, приказал:

– А ну-ка, выметайся. Хочешь, я дам тебе денег натакси?

– Не надо, – буркнула Жанна, выбираясь измашины. – Я с Ольгой поеду.

Она кивнула назад, на круглосуточный магазин, сиявшийдорогими витринами.

– Ольга здесь? Она хотела встретиться со мной?