Реорганизация государственного управления, проведенная Александром I в начале царствования, хотя не была широкомасштабной и не решила всех существовавших в этой области проблем, все же добавила эффективности работе центральных административных органов и создала предпосылки для будущих преобразований.

Дух реформ коснулся и сферы образования. В 1803 г. внутри Министерства народного просвещения было создано Главное управление училищ, разработавшее новое положение об устройстве учебных заведений. В основу системы образования были положены принципы бессословности учебных заведений, бесплатности обучения на его низших ступенях, преемственности учебных программ. Все учебные заведения делились на четыре разряда: приходские училища (курс обучения один год), уездные училища (два года), губернские гимназии (четыре года) и университеты. Страна была разделена на шесть учебных округов, возглавляемых попечителями.

К основанному в ХVIII в. Московскому университету в царствование Александра I добавились еще пять университетов: в 1802 г. – Дерптский, в 1803 г. – Виленский, в 1804 г. – Казанский, в 1805 г. – Харьковский. Открытый в 1804 г. в Петербурге Педагогический институт в 1819 г. был преобразован в университет. Кроме того, были основаны два лицея: в 1811 г. – Царскосельский, в 1817 г. – Ришельевский в Одессе.

В 1804 г. был принят либеральный цензурный устав, что способствовало появлению десятков новых издательских домов и периодических изданий. 2 января 1814 г. в центре Санкт-Петербурга состоялось торжественное открытие Императорской публичной библиотеки, решение о создании которой было принято еще Екатериной II. Указ Александра I об обязательной доставке в Библиотеку двух бесплатных экземпляров любой печатной продукции, издаваемой в России, способствовал эффективному пополнению ее фондов. Со временем Императорская публичная библиотека (ныне – Российская национальная библиотека) стала одним из крупнейших книгохранилищ в мире и средоточием петербургской культурной жизни.

Нарышкина Мария Антоновна. Художник С. Тончи.

Придавая большое значение изучению прошлого своей страны, Александр I в 1803 г. даровал Н. М. Карамзину звание историографа и поощрил его стремление создать «Историю государства Российского». По ходу создания этого труда император внимательно знакомился с его томами, обсуждал с автором их содержание, делал замечания. На издание «Истории» Карамзин получил 60 тысяч рублей из Кабинета Его Величества, при этом средства от будущей продажи книги поступали в полное распоряжение автора. Произведение Карамзина, написанное ярким, образным языком, фактически открыло историю России для широкой образованной публики. По свидетельству А. С. Пушкина, «появление сей книги… наделало много шуму и произвело сильное впечатление, три тысячи экземпляров разошлись в один месяц… Все, даже светские женщины, бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную».

Высокообразованный и чрезвычайно обаятельный император, любивший интеллектуальные беседы и обладавший к тому же незаурядными актерскими способностями, блистал в салонах и на балах, производя поистине магнетическое воздействие на окружающих, особенно на женщин. Он ценил общество представительниц прекрасного пола, часто увлекался светскими красавицами. Большая часть его увлечений носила мимолетный и порой платонический характер, за исключением настоящей страсти к княгине М. А. Нарышкиной. Этот роман, продолжавшийся более десяти лет, на некоторое время сделал Александра I счастливым вне брака и разбил сердце императрице Елизавете Алексеевне.

По свидетельству современников, Мария Нарышкина обладала исключительными внешними данными. Ф. Ф. Вигель писал, что ее красота была «до того совершенна, что казалась невозможною, неестественною». Графиня Р. С. Эдлинг отмечала, что такую идеальную внешность «можно встретить разве на картинах Рафаэля». Г. Р. Державин воспел ее прелести в стихотворении «Аспазии»: «Всех Аспазия милей: черными очей огнями, грудью пенною своей…Она чувствует, вздыхает, нежная видна душа, и сама того не знает, чем всех больше хороша». По словам графа Ф. Г. Головкина, даже в «простом платье из белого крепа, украшенном гирляндой незабудок», Нарышкина затмевала многих придворных дам. Она не любила носить драгоценностей, но при этом ослепляла своей природной красотой.

Мария была младшей дочерью польского князя А.-С. Святополк-Четвертинского, убитого в 1794 г. в Варшаве во время восстания Т. Костюшко. Екатерина II, оценив верность погибшего шляхтича русским интересам, взяла под свое покровительство его вдову и детей. 15-летняя Мария стала фрейлиной при петербургском дворе, а через год вышла замуж за 37-летнего князя Д. Л. Нарышкина, одного из самых знатных и богатых вельмож того времени. Г. Р. Державин посвятил новобрачным пастушескую эклогу «Новоселье молодых», где герои клянутся друг другу в вечной любви и верности. Однако поэт оказался плохим предсказателем.

Нарышкина Софья Дмитриевна. Неизвестный художник.

В 1801 г. Мария Антоновна понравилась Александру I и через некоторое время стала его возлюбленной. Отношения императора с супругой к тому времени заметно охладели, и он с головой окунулся в новую страсть. Согласно более позднему признанию Александра, он не испытывал тогда угрызений совести по отношению к Елизавете Алексеевне, ошибочно полагая, что поскольку их союз «заключен в силу внешних соображений», то они «соединены лишь в глазах людей, а перед Богом оба свободны» и он «вправе располагать своим сердцем».

О взаимной любви императора и его фаворитки вскоре стало известно в обществе. Злые языки тут же нарекли Д. Л. Нарышкина «Магистром Ордена рогоносцев», однако ему пришлось смириться с новым двусмысленным положением при собственной жене. Елизавета Алексеевна тоже старалась стойко переносить привязанность мужа к другой женщине. Однако неоднократные беременности Нарышкиной причиняли мучительные страдания императрице, страстно желавшей иметь своих детей. Об ожидании первого внебрачного ребенка Александра I она узнала от самой соперницы во время бала, когда из вежливости поинтересовалась, как она себя чувствует. Ответ буквально ошеломил: «Не совсем хорошо, так как я, кажется, беременна». В письме Елизаветы Алексеевны матери от 10 июня 1804 г., написанном спустя год после этого разговора, чувствуется ее неутихающая боль и уязвленная гордость: «Не правда ли, дорогая мама, что нужно было иметь неслыханную дерзость, чтобы сказать это, ибо она отлично знала, что мне известно, от кого она могла быть беременна». Этим ребенком, родившимся в 1803 г., была дочь Елизавета, скончавшаяся почти сразу после появления на свет. Через год у Александра и Марии Нарышкиной родилась еще одна дочь, тоже названная Елизаветой, но и она вскоре умерла.

Горе, испытанное императрицей при рождении этих детей, заставило ее в ноябре 1804 г. написать своей матери жестокие слова по поводу их смерти: «Справедливое Провидение…не потерпит незаконнорожденного ребенка в этой семье». Елизавета Алексеевна сообщала также, что Александр оба раза искренне и глубоко скорбел о потерянных детях. Она проявляла по отношению к нему дружеское сочувствие, за что ненадолго ощущала «почти что нежное отношение к себе».