– Уверена, спасибо. До встречи, Оуэн, – говорю я и поскорее отворачиваюсь, чтобы он не заметил, как полыхают мои щёки.

Звенит звонок, и по двору проносится коллективный вздох, все берут свои вещи и бредут по направлению к школе.

– Эй, погоди! – Оуэн идёт рядом со мной. – Значит, мы в одну школу ходим? Круто! Ты Морган, верно? Первый день?

– Да.

– Хоть знаешь, куда идти?

– Да, конечно, – вру я, надеясь, что он наконец-то отстанет, а я смогу сделать вид, что последних пяти минут просто не было.

Но едва переступив порог школы, я уже рада, что хоть кто-то знакомый есть рядом, потому что за массивной дверью оказывается самый длинный коридор в мире с бессчётным количеством шкафчиков и дверей. Я замираю, а толпа школьников обтекает меня со всех сторон.

– Тебе куда надо? – спрашивает Оуэн.

– В кабинет директора, – бормочу я, восстанавливая дыхание после увесистого удара в плечо от какого-то мальчика, который активно орудует локтями, пробираясь вперёд. – Здесь всегда так людно?

– Да, – с улыбкой отвечает он. – Разве в твоей прошлой школе было не так? Или она была меньше?

– Можно и так сказать. Я раньше училась на дому, так что там была только я.

Его брови удивлённо взлетают вверх.

– Правда? Значит… это твой первый день в школе? За всю жизнь?

Я киваю, нервно оглядываясь.

– Тогда тебе действительно должно казаться, что здесь очень людно, – смеётся он, а потом замечает кого-то в толпе. – Там Феликс. Эй, Феликс! Иди сюда!

Он машет рукой мальчику, который попал в меня мячом.

– Это Морган, – говорит Оуэн, когда он подходит к нам. – Она новенькая. И ты очень радушно её принял, огрев мячом по голове.

– Прости, – равнодушно бросает мне Феликс. Тут он замечает мой рюкзак, и на его лице появляется усмешка. – Стильная сумка.

– Она из Маннингтри, – говорю я, не придумав ничего получше.

Где-то в районе моего плеча громко вздыхает Мерлин.

– Ясно… – озадаченно произносит Феликс. – Я не в курсе, что это такое. Какая-то фирма?

– Нет, это… эм… такой город. В Эссексе.

Я отчаянно пытаюсь придумать какую-нибудь крутую фразу, которая исправит положение. «Давай же, мозг, это несложно! – кричу я внутри себя. – Что говорят нормальные люди, когда знакомятся с другими нормальными людьми в школе? Думай, мозг, думай!»

– Итак, – начинаю я, – ты здесь учишься?

– Ну да, – медленно отвечает Феликс. – Именно поэтому я здесь. В школе.

Ненавижу свой мозг.

Феликс поворачивается к Оуэну и выразительно изгибает бровь, как будто хочет спросить: «Она недалёкая?» Но его приятеля, кажется, так забавляет вся эта ситуация, что он игнорирует недвусмысленные сигналы друга.

– Точно! Могла сама догадаться, – невнятно мямлю я.

– Привет, ребята!

К моей великой радости, к нам подходит девочка и спасает меня от продолжения этого неловкого разговора.

По тому как запросто она держится с мальчиками, я делаю вывод, что она примерно нашего возраста, хотя выглядит гораздо старше. Она высокая и стройная, с вьющимися тёмными волосами и большими глазами, обрамлёнными густо накрашенными ресницами.

Однажды я пыталась накрасить глаза тушью, не используя при этом магию. Пока я возилась у зеркала, Мерлин сидел в пустой ванной в обличье опоссума, всем видом выражая презрение к моей затее. А когда я наконец повернулась к нему, он издал истошный вопль и сказал:

– Мне на секунду показалось, что у тебя пауки на глазах! Но теперь я вижу, что ты просто экспериментируешь с макияжем. Прости, продолжай.

Тот факт, что эта девочка смогла идеально накраситься без всякой магии, вызывает у меня оторопь.

– Это Морган, она новенькая, – говорит Феликс, а потом поворачивается ко мне с хитрой улыбкой. – Айрис тоже здесь учится. Поэтому она стоит рядом с нами. В школе.

Айрис явно озадачена, она уже открывает рот, чтобы что-то спросить, но вдруг замирает, глядя в область моего плеча. Её глаза расширяются от ужаса.

– Что… это… там?! – спрашивает она, указывая на меня дрожащим пальцем.

– А-а-а-а! – кричит Феликс, отшатываясь от меня, а Айрис прячется за его спиной.

Все в коридоре бросают свои дела и замолкают, чтобы посмотреть, в чём дело.

– Слушай, Морган, – медленно произносит Оуэн, застыв на месте и ошарашенно глядя на моё плечо, – не паникуй, но… ты пауков не боишься?

О нет. Этого не может быть. Он не может так со мной поступить. Он точно не может так поступить со мной в первый же учебный день!

– Потому что… – продолжает Оуэн самым спокойным голосом, на который способен, – мне… э… мне кажется, что у тебя один на плече сидит. Довольно большой.

– Это тарантул! – кричит Айрис.

В коридоре поднимается настоящий хаос. Школьники с криками разбегаются в разные стороны, пытаясь найти укрытие. Наблюдая за паникой, я слышу тихий голос Мерлина:

– Ну, привет, ребятки!

Я успокаивающе поднимаю руки.

– Всё нормально, ребята! Ничего страшного! Без паники!

– На тебе тарантул сидит! – кричит Феликс, на тот случай, если на этой планете остался хоть один человек, который этого не слышал.

– Я знаю! Знаю! Но не бойтесь, это… эм… мой домашний тарантул. Питомец такой. Так что ничего страшного.

Я натужно улыбаюсь, а напротив меня озадаченно моргает целое море глаз. Никто не произносит ни слова.

– Даже не знаю, как он выбрался из своего террариума, – говорю я с фальшивым смешком. – Иди сюда… безобразник.

Я тянусь за Мерлином, но он прячется под воротником, а потом сбегает вниз по рукаву. Все в коридоре ахают.

– Он под твоей одеждой, – сдавленно пищит Айрис. – Кошмар!

– Знаете, – со вздохом произношу я, – мне давно пора в кабинет директора. Туда я и пойду.

Оуэн медленно поднимает руку и указывает на дверь дальше по коридору.

– Там лестница, тебе на второй этаж. Его кабинет первый справа.

– Отлично. Спасибо. И можете не волноваться, я унесу своего… домашнего тарантула с собой. Он никуда не сбежит… из моего рукава. Ладно, всем хорошего первого дня четверти! Как здорово быть здесь!

Толпа разделяется, открывая мне путь. Пока я плетусь по коридору, некоторые из школьников отскакивают в стороны и драматично жмутся к стенам.

Я открываю дверь, попадаю на лестничный пролёт, падаю на ступеньки и закрываю голову руками, жалея, что не могу щёлкнуть пальцами и раз и навсегда исчезнуть с этой планеты.

– Знаешь, многие считают, – говорит Мерлин самым гадким тоном, на который способен, – что нужно сразу громко о себе заявить.