Ведь если она настоящая, значит он буквально в одном прыжке от окончания этого жуткого приключения. И всё же… Мама всегда просила его не гулять одному. Он её не послушал — и вот к чему это привело. А ещё она всегда говорила не лениться всё проверять: срок годности на продуктах, или кто звонит в дверь — спрашивать, даже если неловко или неудобно. Мама бы точно хотела, чтобы и сейчас он как-нибудь проверил бабушку.

Крис остановился, выплеснул минералку из ладони, схватился второй рукой за порванную ручку «Архыза» и начал поднимать баклажку, чтобы посмотреть на бабушку через воду.

— Ты чего удумал?!

— Хочу тебя проверить — вдруг ты ненастоящая? — выдавил мальчик, напрягая остатки сил.

— Хватит баловать! Сию же секунду швыряй бутылку, а не то я тебя так по жопе проверю, сразу бабку проверять отучишься!

— Тут чудища бегают и людьми притворяются. Ты сама говорила: доверяй, но проверяй, — упорствовал он, перехватывая баклажку за дно.

— Мало ли, что я раньше говорила, делай, что я сейчас говорю! — завизжала бабушка.

Эта непоследовательность тоже была совсем в её духе. Крис хотел подчиниться, тем более что поднять бутылку достаточно высоко сил уже не хватало. Но снова вспомнил маму. Тогда он поставил минералку на ступеньку выше и спустился с лестницы.

— Ладно, бес с ним — скачи сам уже, — обеспокоенно проговорила бабушка. — Скачи, не боись — не грохнешься.

А вот это пренебрежение «Архызом» выглядело подозрительным. Ничего не ответив, Крис опустился на колени и попытался взглянуть на бабушку через воду. Не получилось. Пришлось лечь на пол, но и тогда он никого не увидел. Приподнявшись на локте, мальчик обнаружил, что бабушка исчезла. Вернее, небабушка. Он грустно вздохнул, поднял бутылку и пошёл к лифтам — пока двери обратно не приморозило.

Новая попытка подняться к бабушке закончилась тем, что Крис приехал на этаж, где вообще не оказалось квартиры напротив мусоропровода. Там, где раньше стояла чёрная железная дверь с номером пятьдесят, просто продолжалась зелёная крашеная стена. Выглядела эта пустота жутко, словно гладкая кожа вместо рта.

Но этот девятый этаж не был худшим. На следующем отсутствовала уже крыша — и его покрывал грязный серый снег, летевший из мрачной тучи, в которой извивалось что-то огромное.

С ещё одной поездкой из дома пропал и две тысячи девятнадцатый год. Об этом мальчик догадался, заметив на свежей, нигде не побитой плитке, затоптанную открытку со снеговиком, на которой от руки написали: «С новым, 1976 годом!» Крис очень хотел подобрать открытку — чтобы показать бабушке и попытаться убедить её в правдивости своих сегодняшних злоключений. Возможно, тогда она бы пожалела внука. Но бумажка лежала слишком далеко — прямо у противоположной стены, а после слизнядостей мальчик твёрдо решил больше не выходить на чужих этажах.

Впрочем, в следующий раз ему даже не дали возможности выйти — когда двери лифта разомкнулись, Крис увидел перед собой только землю, доверху засыпавшую коридор, а может и весь этот мир. И повезло ещё, что земля оказалась промёрзшей — иначе она неминуемо завалила бы кабину целиком. Мальчик поспешил уехать оттуда.

Примерно на девятом девятом этаже за день Крис начал убеждать себя вслух: «Я заслужил наказание. Самое суровое. Пусть бабушка побьёт меня ремнём. Я действительно этого хочу».

— Слышишь, лифт?! — взмолился мальчик, всхлипывая от обиды, — я хочу к бабушке. Честно-честно. Я не должен был убегать, так что пусть наказывает. Хочу к бабушке! — повторил он сквозь слёзы.

Лифт не поверил. И вместо бабушкиного этажа привёз хныкающего пассажира на этаж, заставленный горшками с тропическими растениями, росшими до самого потолка. Каждое заканчивалось здоровенным плоским полуоткрытым бутоном из которого торчали тонкие реснички. Внутри эти «ракушки», свисавшие почти до плитки, были алыми; из них доносился сладковатый запах. К счастью Крис видел похожие цветки по телевизору и знал, что они хищные. Только растения из передачи могли поймать муху или улитку, а вот эти наверняка способны сожрать собаку или… ребёнка.

Мальчик повернулся к кнопкам, размышляя, на какую нажать. Ему пришло в голову, что, возможно, стоит попытаться доехать до первого этажа. Может, если он всё-таки сумеет выбраться погулять на улицу, ему станет проще поверить в то, что он действительно заслуживает бабушкиного наказания? Но потом он вспомнил ужасающее погружение в бездну, вспомнил стук костяшек по металлу и понял, что не осмелится.

Зато, снова посмотрев на нижние кнопки, он, наконец, обратил внимание на жёлтый колокольчик, расположенный под стрелочками вправо-влево. Папа говорил, что туда надо нажимать, если застрял в лифте — если кабина не едет, а двери не открываются. Но ведь и сейчас Крис, по сути, застрял. Вдруг, если он позвонит туда, ему помогут? Может, даже, сумеют убедить, что он заслужил ремня?

Он нажал на колокольчик. Из дырочек выше раздалось шипение вперемешку с женским голосом:

— Диспетчер. Что случилось?

— Здравствуйте. Я потерялся в лифте. Пытаюсь вернуться к бабушке, и никак не получается.

— А на каком этаже живёт бабушка?

— На девятом.

— Ну так и нажми на кнопку девять. Не достаёшь что ли?

— Я нажимал, но всё время приезжаю не туда.

— Не на девятый этаж?

— На девятый. Но не на тот девятый.

— Так ты, значит, домом ошибся! — рассмеялась диспетчер. — Где бабушка живёт? По какому адресу?

— Тётенька, я из дома вообще не выходил. Я пытался, но очень долго ехал вниз, а двери не открылись. Потом поднялся обратно, а там не та бабушка.

— Хватит баловаться! — гаркнула женщина, не дослушав. — Ещё раз позвонишь, полицию вызову!

— Вызывайте! — завопил Крис. Но шипение, обеспечивавшее связь с диспетчером, прекратилось. Мальчик снова нажал на колокольчик и услышал мужской голос — очень отчётливый, совсем без помех, как будто губы говорившего находились прямо с другой стороны дырочек.

— Эй, пацан, это ты?

— Да, я! — радостно ответил Крис.

— А ты, наверное, совсем маленький?

— Ну…

— А как ты лифтом сумел воспользоваться? Там же ограничение по весу, чтобы малыши не катались.

— Я… Я большую бутылку воды с собой взял, — признался Крис. — Извините.

— Не извиняйся, — добродушно