я процитировал. Понятно одно, заросли и скрывают большой вход. Нам все равно придется туда идти.

– А как идти? Кусты растут так, что пройти не уколовшись, невозможно, – сказала Лотта.

– Думайте быстрей, – проворчал Собакк. – И заодно подумайте, как уничтожить заросли, чтобы очистить вход. Огонь на них не действует.

Это была чистая правда. Всякая попытка сжечь кусты приводила к обратному результату – сжигаемый куст начинал расти в два раза быстрее, превращаясь в небольшое деревце, а с искрами огня разносились вокруг споры булавок дракона. До первого вторжения эти растения можно было увидеть только в Научном Центре. Там, под особым куполом, были сосредоточены опасные неразумные обитатели Нашего Мира, точнее нашего прамира. Древние формы сохранялись для изучения и как память. Но маголвы успели разрушить именно эту часть Научного Центра, неразумные растения вырвались из под купола, а ветер и огонь разнесли их вокруг.

– Давайте попробуем снова надуть водный шар, – предложил я.

– А как мы будем управлять шаром? – спросил Собакк. – Помрёте раньше, чем держась за верёвки, доберётесь до зарослей.

– Есть выход, – вмешался гном. – Нужно надеть на Бонифация латы. Иглы, те же мечи. Значит и защищаться нужно, как от мечей.

– А где ты возьмёшь латы? – ехидно спросила Лотта. – Сам сделаешь?

– Можно и так, – Сибелиус был невозмутим, как гора, – только это долго. А можно применить порошок.

Мы переглянулись. Как это мы забыли, что у нас есть металлический порошок! Точнее мы не забыли, просто инерция мышления не дала нам найти этот выход.

– А ты, Сибелиус, молодец! – Лотта была справедливой девушкой. – Надо же, насыпать металлический порошок не на палки, а на одежду!

Металлический порошок был придуман специально для Горячей Роты. За считанные секунды можно было из любой палки сделать меч. Бросил горстку на палку и готов меч. Правда, порошок действовал только сутки.

Собакк лёг на землю (так было удобнее), закрыл глаза, плотно зажмурил рот, руками (не называть же конечности Бонифация «лапы»!) прикрыл уши и мы принялись обсыпать его порошком. Через секунду, он уже был наполовину металлическим. Мы перевернули его и завершили дело превращения Бони в ходячую статую. Признаться, он стал красив! Гладкий, отливающий стальным блеском. Не Собакк, а рыцарь печального образа (где я это читал?). Печального, потому что его лицо (не называть же голову Бонифация «морда»!) не выражала никакой радости.

– Тяжело стало. И конечности замедлили движение. А вдруг я останусь таким?

– Бонифаций, вперёд!

Я посчитал, что приказ в этой ситуации – дело верное. Иначе Собакк будет жаловаться до вечера. Бонифаций подчинился и медленно стал подниматься по склону. Расчет оказался верным – иглы булавки дракона тянулись к нему сами, царапали нашего Собакка и не причиняли ему никакого вреда. Тонкий слой металла надёжно защищал нашего друга и яд стекал с него словно простая вода. Бони поднимался всё выше, пока не достиг зарослей. Мы смотрели во все глаза, пытаясь угадать, как он возьмёт иголки «просто постояв рядом».

Бонифаций подошёл к зарослям и остановился. Сначала ничего не произошло. Собакк потоптался, поднял руку (переднюю лапу), очевидно, чтобы почесать затылок. До затылка он лапу-руку донести не успел. Все бесцветные иголки с куста вдруг образовали пучок и пучок непостижимым образом оказался в передних лапах Бони, будто приклеился.

Но это еще не всё. Под тяжестью пучка (да ещё и металл на конечностях!) наш Бони покачнулся и пучок коснулся кустов. В ту же секунду куст растаял, как дым.

– Давай, Бонифаций! Уничтожай их! – Сибелиус был вне себя.

Бонифаций стал махать пучком бесцветных игл направо и налево, как заведенный. Он забыл и о тяжести металла на теле, и о своем недавнем ворчании, и о печали. При этом полную очистку зарослей он оставил на потом. Как настоящий друг, он сначала расчистил коридор, чтобы мы смогли подняться к зарослям. Мы поднялись, разделили пучок Собакка, обретя тем самым, защиту от яда и принялись помогать.

Заросли мы уничтожили очень быстро, перед нами открылся вход, но был он похож на оплавленную печь, которая долго горела.

– Что это? – Сибелиус попятился. – Что это за чёрная дыра? Где? Где наша Алмазная пещера?! Мне отец рассказывал… Там была красота! Свет! А это…

Я никогда не видел Сибелиуса в таком отчаянии. Он буквально похудел на глазах, съёжился, закрыл лицо руками. Гномы от сильного потрясения погибают очень быстро.

Спасла Сибелиуса песня Лотты. Удивительная музыка заставила нас подхватить сначала напев, а потом слова. Слова и музыка рождались в нас, и не было силы, которая могла остановить песню. Песня прогнала Отчаяние. Сибелиус начал выпрямляться, отнял руки от лица, лицо его разгладилось, в глазах засветилась решимость. Песня набирала силу, звала вперёд, к сражению, но она же напоминала, что нельзя дать себя разрушить злобой и жаждой крови. И я понял, что пела Лотта! Она повторяла песню Лоттаниэль на инициации войны.

А когда последний звук затих и мы замолчали, Лотта сказала просто:

– Пошли спать. Новое утро принесёт новую мудрость. Дежурить останусь я. Нужно последить за тобой, Сим.

Глава 9. Виденья

Утро наступило и все, кроме меня, проснулись. Меня не будили, стараясь тихо встать, тихо приготовить завтрак. Лотта шепотом рассказывала, что происходило ночью.

Виденья, побочный эффект действия смолы памяти, наваливались ночью. Вся боль и ужас Вселенной – вот составляющая видений. Выдержать это не было никаких сил и возможностей. Всех, кто применял смолу, находили утром мёртвыми с такой мукой на лице, что старались на них не смотреть. Так продолжалось до тех пор, пока, как всегда случайно, не было найдено средство пережить виденья. Как оказалось, боль и ужас можно было побороть.... болью и ужасом, но не вселенским, а локальным. Нужно было просто настроиться на конкретную ситуацию. Впрочем, смола не применялась со времён окончания Эпохи Поклонения. О смоле и её свойствах знали только в Совете Мудрых, и очень редко, в особых случаях, применяли в Горячей Роте. У меня были основания применить смолу и была конкретная задача – увидеть, что случилась пятьсот лет назад с обитателями Гномьего Кряжа. Только эти соображения и заставили Лотту дать мне крупинку смолы.

Лотта села рядом со мной, начала гладить меня по голове, шепча стих покоя. Она знала, что это не отгонит виденья, просто в этом случае они не наваливались сразу, а накатывали подобно волнам, давая передохнуть и собраться с силами.

Первая волна не заставила себя долго ждать. Я будто очутился в двух мирах одновременно. Тот мир – мир боли и страданий, к