— Зачем в «Мелодию»? — удивился Миха. — Там же гитары не продают.

— Продают! Но на дисках! — заржал Алик.

— Да знаю я. — отвечал Шурочка. — Просто у меня там знакомый работает.

И пояснил, что один из продавцов в «Мелодии», Жорик по прозвищу Гарик, знаменит тем, что может достать практически любую вещь, причём в кратчайшие сроки.

Дальнейший путь прошёл в молчании — многозначительном со стороны Шурика, и удивлённо — растерянном со стороны остальных.

Жорик по прозвищу Гарик был улыбчив, куртуазен и велеречив.

— Приветствую Вас, Доктор! — он оживленно потряс Шурину руку. — Что привело Вас в наши скромные пенаты? (слова «Вас» и «Доктор» именно так и звучали — с Большой Буквы!) Чем порадовать Вас, благодетель Вы наш?

Рука его тем временем поочерёдно пожала десницы Алика и Михи.

— Я к вам, Гарик, как к эксклюзивному специалисту по решению специфических проблем, — куртуазностью Шура в настоящий момент Жорику не уступал. — Возжелал, понимаете ли, приобрести гитару. Но хорошую. Будьте любезны, посодействуйте.

Жорик пожевал нижнюю губу в знак того, что понимает значимость проблемы и в то же время осознаёт сложность и стоимость её решения, задал пару уточняющих вопросов и удалился в кабинет заведующего — позвонить, на ходу выуживая из заднего кармана модных «варёнок» записную книжку. Оставалось ждать. Герои огляделись. В одном из отделов толпилась и галдела большая очередь. Алик отлучился посмотреть, что дают, и через минуту вернулся, блестя возбуждёнными глазами.

— Дожили! Коммунизм, блин! «Иисус Христос — Суперзвезда» в советском магазине! Купить, что ли?

— У тебя же есть. Полидоровский[10], хороший. Зачем ещё?

— Да для прикола! Советский «Иисус Христос» фирмы «Мелодия». Ведь кому рассказать — не поверят!

— Поверят. Не трать деньги. Скоро ещё не то будет. — веско сказал Шура, и в это время вернулся Жорик.

— Значит так, уважаемый. Есть 12–струнный Takamine, полуакустический 6–струнный Epiphone Casino и, не знаю, может нужен, бас Hofner, ну как у «Битлов»[11].

— Я бы на вашем месте взял всё. — произнёс за спиной Шуры приятный баритон.

— Я бы тоже, — вальяжно отреагировал Шура, — так и поступим.

— Даже Цену не спросили, Доктор! — как — то почти с обидой сказал Гарик (он же Жорик).

— Не имеет значения, дорогой мой, — Шура прямо — таки струился респектабельностью и лёгким снобизмом.

— Тем более, что в сегодняшних обстоятельствах они практически бесценны, — прокомментировал всё тот же тихий баритон.

Тут уже Одинокие Сердца не выдержали и обернулись. Сзади стоял и с лёгкой улыбкой смотрел на них высокий, приятного вида, шатен. На висках у него проглядывала седина.

— Разрешите представиться, Павел Макаров.

— Михаил.

— Алик.

— Александр… — начал было Шура, но, вглядевшись в лицо собеседника, побледнел, пробормотал нечто вроде "Ты?.. Как?!." и упал в обморок.

— Ну вот, опять! А как хорошо всё начиналось! — воскликнул Миха.

— Да! Уж лучше «х…» на заднице иметь, чем вот так вот! — поддержал друга Алик.

— Не стоит волноваться, скоро он очнётся. — их новый знакомый был улыбчив и спокоен.

— Эээ… прошу прощения, уважаемые, — Жорик подхватил сверхчувствительного гинеколога под мышки. — Пойдёмте в кабинет, не надо толпу собирать.

Они нырнули в подсобку, в кабинете Жорик усадил тело за начальственный стол, остальным предложил присесть на стоявшие вдоль стены стулья. Шура, в строгом костюме, с головой, лежавшей на локтях, был поразительно похож на завмага.

— Вернёмся к нашим баранам. Что с гитарами? — спросил Жорик. — Время, знаете ли, дорого, уважаемые.

— Он же сказал, берём всё. — в Михе уже давно проснулся и отчаянно бодрствовал Музыкант. — Когда забирать?

В этот момент Шура поднял голову, оглядел всех диким взглядом, увидев сидящего вместе с Одинокими Макарова, охнул и снова упал в обморок.

— Эк его схватывает — то! — посетовал Миха. — Он что, вас знает?

— Потом, Миша, потом. — Макаров продолжал загадочно улыбаться.

Жорик, как настоящий деловой человек, не позволил сбить разговор с единственно важной, по его мнению, темы.

— Привезут куда скажете, через час после оплаты. Это вкупе будет стоить…

После того, как сумма была озвучена, обморок (или, по — научному, коллапс) можно было смело отнести к особо заразным инфекционным заболеваниям, ибо число подверженных ему особей чуть было не увеличилось втрое. Спокойным оставался только Макаров. Он подхватил с пола Шурин дипломат, легко набрал код на замке и вытащил из него пачку стодолларовых банкнот. Отделил от неё несколько, остальные протянул Гарику.

— Это по сегодняшнему курсу. Надеюсь, вы не против расчетов в СКВ[12]?

Гарик, не сводя глаз с пачки, отрицательно помотал головой. Было видно, что к такому способу оплаты он, несмотря на свой богатый опыт, пока не привык.

Макаров посмотрел задумчиво на оставшиеся банкноты и протянул их Жорику.

— А это — лично вам, в качестве благодарности за предприимчивость, осмотрительность и, самое главное, разумность. Думаю, мы поняли друг друга?

Гарик снова кивнул, преданно глядя на Макарова, а руки его уже рефлекторное делали привычную работу — прятали деньги в карманы, доставали записную книжку, набирали телефонный номер…

— Like a rolling stone… Like FBI… and a CIA… and BBC… B.B.King… — пробормотал Шура, не приходя в сознание. — Dig it… Dig it… Dig it…

— Beatles. Let it be. Песня Dig it. — машинально определил Алик.

— Организуйте нам машину, Гарик, — попросил Макаров.

— Жорик, — автоматически поправил его тот.

— Не будем спорить, нам нужно привести товарища в чувство. Ребята подскажут, куда доставить инструменты.

— Товарища в смысле «друга» или в смысле…? — почему — то заинтересовался Жорик.

— Не забивайте себе голову. — голос Макарова был холодным и жёстким.

И Гарик не стал забивать себе голову. Вызвал по телефону машину, потом кому — то объяснил, где живёт Миха, кому — то сказал в трубку: "Да. Всё тип — топ", в общем, занялся таким привычным и близким, и оттого спокойным, делом фарцовщика.

Бедный, бедный Жорик!.. Как часто играл я… впрочем нет, это не отсюда, это «Гамлет». Ну, почти. Так вот. Бедный Жорик! Как сильно напоминает он в этот момент насаженную на иглу бабочку, трепещущую, машущую крылышками в тщетной попытке убедить себя и окружающих в том, что она жива, и у неё, само собой, всё в порядке, а Смерть в это время уже занесла над ней свою косу и ждёт лишь потому, что с застарелым интересом вечного натуралиста наблюдает за ней. И на самом деле, она, бабочка, уже мертва, просто ей ещё не сообщили об этом.