пронзённое горло. Сразу же остальные открыли огонь из полуавтоматических винтовок.

Но меня на первом этаже уже не было. Я быстро сменил позицию и поднялся на второй этаж, разогнался и выпрыгнул в окно, приземлившись на самого последнего бойца в построении, впечатав его затылком в землю. С хрустом череп промялся под моей рукой, но я уже переместился к следующему, впечатывая кулак прямо в спину, в позвоночник.

Третий ублюдок успел развернуться, но его винтовку я отбил рукой, а затем без сомнений ударил ногой прямо в пах, навсегда лишив бедолагу возможности оставлять потомство. От такой боли он потерял боеспособность, а может и сознание.

– Вроде ещё один был, – нахмурился я, вытаскивая Кристину из горла первого врага.

– Вон он, лежит у стенки, его взрывом прибило.

Битва гремела уже в самом городке. Остатки гарнизона пытались держать оборону, несколько сотен солдат. Остальные же все сбежали. Перехватить дивизию не удалось, это плохо. Конечно, поселение мы захватим, но а толку? Война же ведётся не против домов, а против солдат. Пока последние будут жить, война будет продолжаться. Они будут отступать, перегруппировываться, изматывать атакующих и в какой-то момент возможно перевернут ход битвы. Поэтому их отступление – наше поражение, ведь мы не смогли взять их в котёл.

– ВПЕРЁД!!! ЗА ГОСУДАРЯ!!! – кричал где-то командир, а ему вторили голоса солдат, вопящих и избавляющихся тем самым от страха.

Враги были сконцентрированы на моих союзниках, а значит самое время ударить им в тыл.

Я подобрал полуавтоматическую винтовку, взял магазины и снова забрался на крышу. Руки у меня может и нет, но это нисколько не мешает мне сражаться. Более того, теперь можно сэкономить на барьерах, ведь уменьшился силуэт и площадь покрытия. Хотя, конечно, привычнее было бы с двумя руками, да и эффективность повыше была, но уже ничего не поделаешь.

Перепрыгнув с очередного дома на крышу следующего, я поднялся чуть выше, и положил винтовку на черепицу. С моей стороны никого нет, только внутри самого дома противники, ну и на другой стороне улицы идёт перестрелка. Отличная позиция.

Стрелять с одной рукой немного неудобно, но благодаря упору вполне возможно. Первый выстрел и точно в цель, правда прицел тут же сбился. Ничего страшного, прицелился снова, выстрелил ещё раз. Враги все ещё не понимали, откуда по ним стреляют. Они полностью уверены, что позади находятся только союзники.

Отстреляв магазин, я начал попытки перезарядится одной рукой.

– Под нами ребятки начали суетиться. Кто-то, кажется, планирует выбежать во внутренний двор, – раздался голос следящей за всем Кристины.

– Да гори оно синим пламенем.

Плюнув на попытки перезарядиться, я соскользнул по черепице к краю крыши, после чего ухватился за водосточный канал и влетел на верхний этаж через окно. Противники находились ко мне спиной, активно стреляли и вообще не смотрели назад. Удар в шею, вскрыть глотку второму, третий получил клинком прямо в сердце.

Дождался пока Кристина выпьет солдата, и сразу же переместился к лестнице. Поднимающийся противник тут же получил ножом прямо в пасть. Посыпались его зубы, а затем труп полетел вниз по лестнице. Только он скатился на первый этаж, как я уже перепрыгнул через его тело, устремляясь к пулемётчику.

Кристина оказалась в затылке стрелка, а я сел на освободившееся место.

– Жатва начинается.

И шквал пуль начинает разрывать последнюю линию обороны. Валятся гильзы, воздух пропитывается странным запахом магического пороха, через один патрон во врагов летят покрытые пламенем пули, а каждая десятая пуля и вовсе взрывается, при попадании отрывая конечности. Моя рука трясётся, выскальзывает рукоятка пулемёта из-за обилия собственной крови, точность оставляет желать лучшего, но пулемёт хвалят не за точность.

Вскоре лента подошла к концу, как и враги.

– Нужно добить раненых, – раздался голос Кристины.

Некоторые солдаты получили очень тяжёлые ранения и умрут в течение пяти минут. Но до тех пор, пока их сердца бьются, кровь будет иметь особую ценность. Всё дело в магической энергии, которая так или иначе пронизывает всё. Живые смертные и вовсе могут её вырабатывать, это касается даже простых смертных, которые накапливают эту энергию, когда просто дышат. Понятное дело по сравнению с одарёнными в крови простых смертных этой энергии крайне мало, но зато простых смертных в разы больше, чем одарённых и убить их куда легче.

Количеством всегда можно нивелировать качество.

– Кто такой?! Это ты их всех убил?! – ко мне подбежал солдат: оружие он не направил, но был весьма напряжён.

– Из роты Смоленко. Да, расстрелял их из пулемёта вон в том доме.

– Как ты в тылу-то оказался? А-а-а, ладно, у Смоленко все особенные. Врагов ещё видел?

– Бегут к центру, к депо скорее всего.

– Ха-ха-ха, во дурные! Железку-то мы уже разбомбили, никуда они не уедут. Жаль только… – солдат обернулся назад, окинув заваленную трупами улицу, утопающую в крови и криках агоний. – Надеюсь война не затянется.

Я кивнул и вместе с бойцами отправился в сторону депо, где сомкнулось окружение. Когда мы подошли, немцы уже сдавали оружие. Сражаться до последнего они не стали, что и понятно: соотношение сил, мягко говоря, не в их пользу.

– О, Санька, Санечка, Санёк! – на подходе к центру меня нашёл радостный Михаил, лишившийся уха. – А где рука?

– Оторвало.

– Гранатой? Или как?

– Да я штык-ножом глотку какому-то офицеру вскрыл, а у него этот костюм рванул.

– Бляха, ну ты и отмороженный! – в шоке выдал Миша, хлопнув себя по лбу.

– Да я что-то не подумал…

– Самоуничтожители стоят почти на всех моделях костюмов, чтобы врагу не достались. Активируются после смерти носителя. Нужно первым делом энергитический ранец ломать, там тогда пятьдесят на пятьдесят шансы взрыва. Тебе это не рассказывали? Кто твоим ротным был? Мудак, наверное, какой-то, раз таких элементарных вещей тебе не рассказал.

– Я слышал Смоленко своим ребятам протезы выбивает, это правда?

– Да, погнали к нашему капитану.

Искать нашего ротного долго не пришлось, он прямо в центре города вёл допрос захваченных в плен офицеров. Весьма ожесточённый допрос с особым пристрастием.

– Сколько одарённых в вашей дивизии!!! Я СПРАШИВАЮ СКОЛЬКО?! – во всю глотку на немецком вопил Смоленко.

Но офицер не отвечал, поэтому мой ротный приставил пистолет к его уху и выстрелил. Не в голову, а просто рядом, чтобы оглушить и напугать пленника. После этого внимание Смоленко переключилось на следующего.

– СКОЛЬКО?!

– Тысяча, – тихо ответил