– Насте.

– А… Нет.

Женёк сложил руки на груди, сжавшись в комок.

– Чего ждешь? Прилета марсиан?

– Ты вчера всю охоту отбил. Затушил робкое пламя надежды. Я решил не звонить понапрасну.

– Она с кем-то встречается?

– Вроде нет.

– Тогда не тупи.

– Я не туплю. Настроения не было.

Я покосился на товарища. Он смотрел прямо перед собой.

– Что было между вами в школьные годы?

Женя лишь презрительно фыркнул, покачав головой.

Шеллин привалился плечом к кузову фолькса, закурил.

Я сказал:

– Мне все равно надо кое о чем порасспрашивать Настьку. Хочешь, поехали со мной? Я задам вопросы и отвалю, а ты уже сможешь развить тему.

Женя таки соизволил повернуться ко мне.

– Чего это ты такой добренький вдруг?

– Просто уже и не помню, когда в последний раз ты был с девушкой.

– А ты?

– Я – другое дело.

– Неужели?! Неприкаянный воин-самурай? Одинокий волк?

– Когда у тебя в голове перманентный нейрошум из десятков сигналов, большую часть которых ты не знаешь как интерпретировать, хочется забиться в дальний угол. Подальше от людей. Амурные дела превращаются в балласт.

– Поплачь еще…

– А ты не язви. Я, между прочим, помочь тебе хочу. Ты самый умный парень из всех, кого я знаю. Почему тогда вечно теряешься, когда приходит время штурмовать крепости?!

Женёк подобрался.

– Вон Эльвира! Похоже, дождались.

Я понял, что разговор исчерпан, и переключился в рабочий режим.

Суета у ворот школы начинала нарастать. Один за другим подъезжали автомобили родителей учеников. Эльвира с рюкзаком на плече стояла у выхода и, активно жестикулируя, созывала школоту. Вокруг нее быстро собралась стайка ровесников. Детей постарше я не увидел. Всего набежало человек десять.

Орава погрузилась в салон, фолькс тронулся вдоль улицы. Я вырулил из ряда и покатил следом.

Колесили мы недолго. Минивэн свернул на площадь Ленина, которая во времена детства моих родителей считалась центром города, а ныне – его историческим придатком. Фолькс остановился возле двухэтажного здания, построенного посреди участка с круговым движением.

Мы описали дугу, съезжая к скверу, припарковались так, чтобы располагаться параллельно фургону, и стали наблюдать в окно с моей стороны.

Малышня высыпала из салона. Вновь собрав мальчишек и девчонок вокруг себя, Эльвира завела мелюзгу в здание.

– Куда они? – спросил Женя, разглядывая вывески с названиями заведений над входом. – В кальянную, что ль?

– В антикафе. Достань бинокль из бардачка.

Женя вытащил мощный армейский бинокль, протянул мне. Я попытался рассмотреть водителя вэна. Борис выпрыгнул из кабины, снова закурил, прошелся вокруг «фольксвагена», проверяя колеса.

– Вылез, да? – спросил Женя.

– Ага.

– Наверное, он штатный водитель «Гретель». Развозит детишек, мотается туда-сюда. Дай посмотрю.

Я отдал бинокль другу.

– Вот это детина! – проговорил Женёк. – Даже крупнее, чем на фотках. А чего он бледный-то такой?

– Пойди спроси.

– Сожрет еще…

– Ты когда планируешь пробивать их всерьез?

– Завтра начну. А что?

– Вот этого кренделя надо бы проверить особенно, – сказал я. – Не удивлюсь, если у него отсидка за плечами.

Женя убрал бинокль от лица, скептически посмотрел на меня.

– Он же с детьми работает.

– И что?

– Значит, не может быть уголовником.

– Почему?

– Потому что работает с детьми!

Я фыркнул.

– И что ему мешает работать с детьми, будучи уголовником?

– Закон! Его бы никогда не взяли на такую работу с судимостью.

– Он мог не сообщать о проблемах с законом при трудоустройстве.

– Работодатель сам обязан проверять такие моменты.

– Как?

– Не знаю… Должна же быть какая-нибудь база данных. Можно сделать запрос в МВД.

По правде говоря, я сомневался, что Борис – «сиделец». Но поддеть живущего в мире единорогов Женю – всегда за счастье.

– Вот и проверь это! – сказал я. – Глядишь, всплывет что-то нелицеприятное. А там и темные делишки Саяры Бетреддиновой вскроются.

Женя поморщился.

– Гнусный ты человек. Вечно в людях недостатки выискиваешь…

– Я частный детектив, забыл? Грязное белье – наш хлеб.

– Ты специализируешься на розыске пропавших!

– Об этом надо было думать, когда на встречу с Настей меня тащил.

– Ты мог бы отказаться…

– Уже не могу.

– Почему?

Я улыбнулся.

– А мне любопытно стало.

– Во сколько нам это обойдется? – спросил он, помолчав.

– Вам?

– Нам с Настей. – Замявшись, Женя добавил: – У нее сейчас с деньгами туго. Я обещал помочь. Так что счет за услуги можешь выставлять мне.

Я хмыкнул.

– Щедрый какой. На все готов, когда под юбку залезть невтерпеж?

– Вечно ты извратишь…

– Насчет денег не парься – это дело я отработаю за интерес.

Женя нахмурился.

– Думаешь, что-то серьезное?

– «Кто знает… Тень – знает!»

– Чего?

– Это из комиксов.

– А-а-а…

Я глянул за окно и не увидел Бориса. Нигде.

– Ты за обстановкой следишь вообще? – с раздражением спросил я. – Куда здоровяк подевался?

Женя поспешил прильнуть к окулярам.

– Блин… Может, внутрь зашел или в машину залез.

– А мелюзга где?

– В антикафе. Вижу их в окнах. Сейчас чаевничать начнут.

– Эльвира коллектив сплачивает. Молодец, соображает.

Женя вновь оторвался от бинокля.

– Ты о чем?

– О посиделках за чайком с печеньками. Думаю, она специально привозит сюда детей, чтобы те притерлись друг к другу. Кстати, Настиной сестры среди них нет?

– Не видать…

– Думаю, что… – Я осекся на полуслове.

…Помните, я рассказывал, что биолок, помимо пеленгации людей и предметов, имеет еще кое-какие опции? Например, он способен уловить, когда кто-то проявляет к моей персоне чрезмерный интерес. Чувство при этом возникает весьма специфическое. Чужой взгляд словно окутывает голову чем-то мягким, ложится на плечи осязаемой дымкой, и при должной тренировке можно определить, кому он принадлежит.