— Наши встречи были самыми настоящими. Я, наконец, начала смеяться, и с тобой было очень легко и весело.

— Мне тоже. Мы бы подружились, но, кажется, ты в этом не сильна.

Вырвался легкий смешок, а затем тут же накрыла грусть.

— Надеюсь, ты выкрутишься, — он поцеловал меня в щеку на прощание и ушел в снежную ночь, оставив меня совсем одну.

Так одиноко я еще никогда себя не чувствовала. Ни друга, ни любви, ни опоры. Только я и непроглядная тьма.

Я решила полностью отдаться учебе, но и там чувства оказались не обоюдными. Промежуточные и итоговые работы применяли самые жестокие удушающие приемы, а я никак не могла противостоять им. В университете меня поджидали испытания, а дома — пустая и темная комната. Бессонные ночи, кипы тетрадей, часы на дополнительных занятиях — все без толку. Я угасала, крошилась и рассыпалась. И как бы не старалась это скрыть, мама все видела.

Однажды она пришла ко мне вечером и присела на край кровати. Тихо и осторожно, будто боялась спугнуть зверя.

— Дорогая, может, ты бросишь эту затею?

— Ты уже знаешь ответ, — спокойно ответила я на вопрос, который мама задавала мне последние два года.

— Я же вижу, как ты мучаешься.

— Нет, мне все нравится, просто это немного сложнее, чем я думала, — щеки снова покраснели. Надеюсь, при свете ночника мама этого не заметит.

Она тяжело вздохнула и вытащила из-за спины книгу. В темноте я никак могла разглядеть название. Наклонилась поближе, и сердце подпрыгнуло. Это же тот самый альбом будущего, который мы рисовали вместе с Алиной.

— Я не могла его так просто оставить в помойке, — мама открыла первую страницу. — Склеила все кусочки и хранила все эти годы. Смотри, какими вы хотели вырасти. Ты стала такой красавицей.

— Мама, ну зачем? — прошептала я, чувствуя, как ком перекрывает дыхание.

— Помнишь, ты хотела заниматься выпечкой и украшать торты? Еще не поздно перевестись на другое отделение. Думаю, Алина бы гордилась тобой.

Соленые капли медленно покатились по щеке. Я не могла говорить, и смотреть на маму. Только качала головой, отрицая любые попытки мне помочь.

Она оставила альбом на кровати и вышла из комнаты. Я пододвинула его ногой, но открыть не смогла. Слишком больно. Слишком тяжело. Я обняла себя за колени и начала раскачиваться из стороны в сторону. Слезы уже было не остановить. Они лились ручьями, не позволяя свободно дышать. Я так больше не могу. Мне нужно уехать. Туда, где боль сможет высвободиться и не будет сдавливать грудную клетку.

Молниеносно я нацепила на себя самые теплые вещи, швырнула альбом в стену и вылетела из квартиры.

10

Над озером по-прежнему стоял ледяной туман, который отчаянно не хотел уходить. Своим присутствием он постоянно напоминал о том злополучном дне. Я расплатилась с таксистом и направилась к воде. Сначала шла, но с каждым новым шагом темп увеличился и скоро перешла на бег. Я бежала так долго, как только могла и рухнула у самой кромки льда. Именно сейчас я поняла, что осталась без сил.

Как же одиноко. Все отвернулись от меня, и никто не желал понимать. Даже Алина оставила, и уже давно. Семь лет я старалась быть хорошей и поступать правильно. Думала, что тот день, когда потеряла ее, станет самым тяжелым днем в моей жизни. Как же я ошибалась. Тяжелее оказалось жить дальше и каждый день вспоминать, что ее рядом нет.

Я рыдала громко и горько. Льдинка в груди снова надломилась, и боль вырвалась наружу. Туман сгущался и становился плотнее. Мне не хватало воздуха.

— Вика.

— Господи, — я вздрогнула от неожиданности, и тыльной стороной руки попыталась наспех утереть слезы. — Что ты здесь делаешь?

— Твоя мама позвонила. Говорит, тебе совсем плохо, — Антон сел рядом и попытался заглянуть мне в лицо, но я отвернулась.

— Все нормально.

— Вик, хватит притворяться. Я же рядом.

— Ни черта ты не рядом! Пошатаешься у озера и уедешь.

Краем глаза заметила, как он свел скулы.

— Хватит проживать две жизни. У тебя есть только одна.

Его слова так больно ударили меня, что я тут же подскочила на ноги.

— Как будто ты не знаешь, почему я это делаю. По-твоему, это так просто? Не нравится — не учись. А я не могу! — я перешла на крик. Эмоции, которые я только лет гасила в себе, сейчас выплеснулись неконтролируемым потоком. Я начала ходить из стороны в сторону по льду, переживая столько боли разом.

— Это была мечта Алины, не твоя.

— А как я могу предать ее мечту, если она умерла из-за меня? — шаги стали шире, я вымеряла ими пляж, отдаляясь от Антона.

— Ты не виновата.

— Это меня должен был сбить тот грузовик. Меня! Она спасла мне жизнь, и теперь я обязана ей.

— Ты не можешь себя винить.

— Почему? Назови хотя бы одну причину, почему?

— Потому что в этом виноват я.

Под ногами раздался треск. В порыве гнева я не заметила, как далеко отошла от берега, и теперь стояла на тонкой кромке льда.

— Вика!

Еще один треск, и туман слился с землей. Я ушла под воду. Холод мгновенно сковал тело, пронзив меня сотнями иголок. Я ничего не различала и не понимала, куда двигаться. Кругом чернота. Страх полностью овладел мной.

За руку дернули, и я оказалась наверху. Сделала глубокий вдох, но легкие тут же обдало морозом. Они сжались и даже на воздухе я начала задыхаться.

— Держись крепче!

Антон вытаскивал меня из воды, ползком отдаляясь от проруби. Его правая рука и часть крутки тоже намокли, когда он опустился в воду за мной. Вместе мы доползли до берега и с трудом поднялись. Я не могла дышать, не чувствовала конечностей и, казалось, все органы внутри мгновенно промерзли.

— Быстро в машину!

Антон прижал меня к себе и, подталкивая в нужную сторону, довел до автомобиля. К счастью, машина еще не успела остыть, и печка быстро нагнетала теплый воздух в салон.

— Раздевайся.

Перечить не хотелось. Я забралась на заднее сиденье, скинула намокшую куртку, свитер и джинсы. Антон достал из багажника одеяло и плед и укутал меня в теплые и сухие вещи. Сам забрался рядом, скинул куртку, но под одеяло не полез.

— Иди сссюддда, — клацающими зубами позвала я и распахнула одеяло.

Антона дважды просить не пришлось. Он также избавился от мокрой одежды и нырнул ко мне, крепко прижавшись всем телом.

Несколько минут мы не говорили