же завязками бантиком, длинная синяя юбка из грубого материала на кожаном шнурке, простая рубаха с длинными рукавами, но на груди тяжёлая золотая гривна, в центре которой сиял её синий камень.

— А ты-то чего вылез?

— Здесь не опасно. Знатоков нет. А тебя защищать я обязан.

— Но не шпионить.

— Моя хозяйка — ты, как бы ты себя ни называла, — ехидно высказался камень.

— Кстати, а имя у тебя есть?

— Есть. Меня зовут Иван.

Вера поморщилась.

— Не нравится моё имя, не называй меня никак. Камень — и всё.

Что-то ёкнуло в душе. Но Вера решила, что она сама ещё себя не простила, что ещё н е в е р и т в свои силы, что не о себе надо думать. Она разулась, плотно прижала ступни к земле и подняла руки к Звезде.

— Помоги наладить контакт с твоей планетой. Я — дитя Солнца. Я поняла, как должны жить люди.

И открыла корону на своей голове. Через некоторое время мощный световой поток пошёл в корону, бриллианты засияли. Вера внимательно слушала. Потом луч исчез. Она легла на землю лицом вниз, раскинула руки, вытянула ноги и что-то прошептала, почти касаясь губами земли. Потом приложила ухо и долго слушала. Через некоторое время она встала. На тех местах, где были её ладони, лежали небольшие кучки рубинов. Они были размером с большую горошину, но совершенной огранки. Вера аккуратно их собрала, а Оза повесила ей на пояс мешочек, куда эти камушки и были помещены.

Подошёл отец, одетый почти так же, как Вера, только вместо синего камня в гривне у него был рубин.

— Отец, планета называет себя Зея. И она рада, что первой сюда пришла Вера.

Отец улыбался. Она с интересом рассматривала его одежду и обратила внимание, что на поясе у него прикреплён свиток, но не из бумаги, а из какого-то тонкого металла, и стальной стержень для писания.

— Вера, ты делаешь успехи. Ты, наконец, обратила внимание на своего отца. На мне такая же одежда, как и на тебе. Я — правитель планеты, с которой родом твой Сигл. Он твой двоюродный брат, сын моей сестры.

— Почему же я узнаю́ об этом только сейчас?

— Ты рано ушла из дома. А потом тебя люди интересовали только по профессиональным качествам.

— Мне стыдно. Но, если я буду такая, какой ты хочешь меня видеть, все будут думать, что у меня нет гордости.

— Дочь! Есть особый вид гордости — достоинство, основанное на внутренней силе. Ладно. Пойдём к людям.

Они вернулись на утёс, потом спустились к подножью горы и увидели странную картину. На большой поляне у входа в пещеру, образуя большой круг, сидело всё племя: старики, мужчины, женщины и дети. Лица у всех были скорбные или полны отчаяния, дети молчали. Они подошли ближе. Люди посторонились, освободив проход, и они вошли в круг. Низко поклонились во все стороны и стали спинами друг к другу.

— Кто вы? — спросил один из стариков.

— Мы люди, но пришли издалека.

— Вы очень похожи на тех, которые все погибли.

— Мы — другие. А что вам до тех, которые погибли?

Люди долго молчали. Старики шептались. Дети по очереди подходили и дотрагивались до них. Когда последний малыш, которого поднесла трепещущая от страха мать, дотронулся до Веры и рассмеялся, лицо матери озарилось счастливой улыбкой, и она вернулась в круг, к ним вышел молодой сильный мужчина.

— Я Ардо. Я — вождь этого народа. Что вы от нас хотите, если не взяли детей?

— А почему мы должны взять ваших детей? — осторожно спросил отец.

Вера молчала. Она ещё не отошла от потрясения, что её отец — Мирракс, выдающийся учёный Галактики и правитель планеты Орв из центра Галактики, которая носила имя своей звезды. Вождь тоже думал, но потом заговорил.

— Видно, вы говорите правду. Вы пришли издалека и ничего про нас не знаете. Наши старики помнят, что их деды говорили, будто наш народ родила наша планета. Она давала нам для жизни всё, что нам было нужно, и даже больше. Если нам в голову приходило что-нибудь, чего у нас не было до этого, попросив планету, мы это получали. А потом пришли эти люди. Они стали сами приносить всё, в чём мы нуждались. Раз в год они приносили вещи, а еду мы всегда находили на этой поляне. Но за это они всегда раз в год забирали у нас одного ребёнка. А теперь они все погибли. И у нас ничего нет, даже пищи. Мы пробовали питаться плодами деревьев, но они стали ядовитыми. Несколько человек уже умерло.

— Почему бы вам снова не попросить свою планету?

— Мы разучились разговаривать с ней.

— Вы получали всё. А что вы делали при этом сами?

— Что значит, делали? — удивленно спросил Ардо.

— Ну, каким-то образом вы проводили время?

— Конечно, — Ардо вздохнул с облегчением. — Мы играли, гуляли по окрестностям, пели, плясали, натирали друг друга ароматными маслами, купались в реке, иногда вместе охотились на какого-либо зверя, чтобы украсить пещеру, но делали мы это очень редко, когда уже всё надоедало. Мы все выходили на охоту и кого-нибудь убивали, но тогда умирал кто-нибудь из нас. Мы очень хорошо жили. А теперь мы умрём все.

— А вы хотите жить?

— Конечно, мы хотим жить — это приятно, — мечтательно сказал Ардо.

— Сможете ли вы жить по-другому?

— Мы не умеем жить по-другому.

— А если мы вас научим этому, вы попробуете?

Ардо повернулся к своему племени, они уже не сидели кругом, а сбились в тесную толпу, и в этой толпе все испуганно кивали головами.

— Мы попробуем.

— Хорошо. Но сначала мы вас накормим.

Вера опустилась на колени, положила руки на землю ладонями вниз и что-то прошептала. Появилась еда. Много еды. Вера и Мирракс взяли по крупному плоду и начали сами есть, отойдя в сторону.

— Вера, ты останешься здесь, а я полечу к другим, а то вымрет население планеты от голода.

Она кивнула головой. Мирракс исчез. Люди не набросились на еду. Они сначала покормили стариков, которые поели спокойно и очень мало. Потом к еде допустили детей, те ели быстро, но аккуратно. Видно было, что их научили уважать пищу. За детьми к еде подошли взрослые, мужчины и женщины вместе. Взрослые ели радостно. Вера не заметила никого, кто бы спрятал кусочек еды. Всё, что осталось, они понесли в пещеру. Вера пошла за ними. Пещера была большая и сухая. В ней ничего не было.

— Вам нравится здесь жить?

— Нет, но у нас