– Он сказал нам «отдыхайте», как будто сказал «подыхайте»! – усмехнулась обреченно Рита.

– Давай не будем сокрушаться, – обнял ее за плечи дядя Абрам, уткнувшись носом в ее шею, – главное, что мы с тобой вдвоем!

– А тебя не беспокоит, что он нас постоянно снимает?! – спросила Рита.

– Ну, к этому-то я уже давно привык.

– Я тоже вроде как бы попривыкла, а душа все равно не на месте! Почему-то мне кажется, что кино убивает!

– Но это не совсем так, просто кино останавливает и одновременно отражает нашу жизнь.

Оно делает ее книгой для других, а с другой стороны я всегда задумывался над тем, что отдельно взятый кинокадр, это ни что иное как, элемент идеально воплощающий переход из одного мира в другой!

– Ты можешь объяснить, получше? – попросила Рита.

– Ну, к примеру, если пленку обрезать по кадрам, то мы получим множество разных картинок, на одной картинке я протягиваю к тебе руку, на другой прикасаюсь к твоему телу, на третьей я соединяюсь с тобой.

Каждая картинка это отдельно взятый мир. Мир в самом себе, со своей замкнутой системой, являющейся одним из звеньев в цепочке бесконечных перевоплощений.

И благодаря этой своей волшебной замкнутости, мир вечен и выглядит как совсем законченное творение!

– Я все равно ничего не понимаю! – пожаловалась Рита. Слушая дядю Абрама, она умудрилась искурить полпачки «Беломора».

– Слушай, не много ли тебе будет?! – дядя Абрам вытащил из ее губ папиросу и затушил в пепельнице.

– Какой ты заботливый, – Рита положила свою голову ему на колени, а дядя Абрам гладил ее по спутанным волосам.

За время, что у нее не было расчески, все волосы уже спутались между собой, и теперь их можно было только остричь.

– Давай я тебя обстригу! – предложил он. – У тебя в косметическом наборе есть ножницы!

– Но они очень маленькие, а потом я стану такой уродкой! – расстроено вздохнула Рита.

– Ничего страшного! Я ведь себя постриг! – похвалился он. Дядя Абрам действительно обстриг себя сам, у него тоже были сильно спутаны волосы и на голове, и на бороде, и теперь он выглядел весьма безобразно, поскольку состригал он их без всякой системы, клочками.

– Ну, ладно, валяй! – согласилась обреченно Рита, и дядя Абрам с радостью принялся за дело.

– Послушай, ты там что-то про кино говорил, – вспомнила Рита.

– Ах, да, про кадр, который позволяет заключить мир в себе, чтобы затем перейти из этого мира в другой, – воодушевленный стрижкой, дядя Абрам снова заговорил о том, что благодаря кино, люди намного улучшили свое представление о бессмертии.

Они воочию убедились, что существующий мир можно отразить умозрительно и записать для будущих поколений на что угодно!

Ведь сначала писали только на кинопленку, причем на черно-белую, потом на цветную, затем на лазерные диски, и уже добились трехмерного изображения!

Потом человек постепенно научится отражать сам себя и духовно, и физически! Каким образом?!

Еще пока неизвестно, но предпосылки к этому уже есть.

Если от человека остается голос, его изображение, то, почему бы, не остаться и самой душе.

Если человек научился оставлять после себя следы, то со временем он научится оставлять себя всего!

– Ой, больно! – вскрикнула Рита. Дядя Абрам случайно порезал ножницами кожу на ее шее.

– Прости милая, – прошептал он, заплакав от сочувствия к ней, – просто заговорился, болван!

– Ты не болван, ты умный, – прошептала Рита и безмятежно прижалась к нему.

– Надо тебе чем-нибудь остановить кровь, – сказал дядя Абрам.

– Не волнуйся, она сама остановится! Ты меня уже постриг и спасибо тебе за это! – теперь и сама Рита выглядела чересчур безобразно.

Во-всяком случае, их мучитель – продюсер временами издавал какие-то нечленораздельные звуки, по которым легко можно было угадать издевательский смех.

– А ты думаешь, почему он плачет?! – спросила Рита.

– Наверное, потому что себе замену найти очень трудно, как и понять других людей, – вздохнул дядя Абрам.

– А ты согласен войти в его клетку? – спросила она.

– Увы, нам ничего другого не остается, – вздохнул дядя Абрам.

– А если он просто пугает нас убийством, шантажирует, тогда что?!

– Думаю, что при всей своей шизофренической активности, это очень правдивый человек, – вздохнул глубоко дядя Абрам.

– Значит, завтра мы с тобой исчезнем, – прошептала Рита.

– Отсюда возможно, – но из жизни вряд ли, – прошептал дядя Абрам, нежно раздевая Риту.

– Ням-ням-ням, – облизнулся в предвкушении продюсер, но его голос для них уже не существовал.

– Вы готовы? – спросил их продюсер.

– Да, мы готовы, – ответили одновременно дядя Абрам с Ритой.

– И что же вы решили?! – спросил их продюсер.

– Мы решили остаться здесь, ублюдок! – ответила одна Рита.

– Ах, Рита, Рита, и на что ты меня толкаешь?! – усмехнулся продюсер. – Я же вас усыплю! Ты же сама мне подсказала, что я должен сделать, чтобы вас не убивать! Следовательно, ты боялась!

– Ну, так и усыпляйте, – улыбнулась Рита.

– Хорошо, – улыбнулся продюсер, – только поскольку вы противоречите моей воле, я буду вынужден вас наказать!

– И в чем же будет заключаться наше наказание?! – спросил дядя Абрам.

– Потом узнаете, – ответил хмуро продюсер, – если, конечно, все задуманное мною сбудется!

– И чем интересно, мы вас так обидели?! – гордо вскинула свою остриженную головку Рита.

– Да ничем, – быстро ответил продюсер, – вы, очень прекрасная пара, но мир перенаселен! Вам мало в нем места, а из-за этого бы вы вполне могли рано или поздно расстаться! Я же сделал все, чтобы вы всегда были вместе. Если хотите, то вы моя живая мечта!

– И поэтому свою живую мечту вы держите в клетке?! – зло усмехнулся дядя Абрам.

– Ты интересный человек, Абрам, я даже горжусь твоей многосторонностью! Но иногда мне кажется, что ты пытаешься вывернуть весь мир наизнанку!

– Ну, а если я вам расскажу, что сделаю с вами, разве вам от этого станет легче?! А так вы ничего не знаете и бредете по этому пути в полном неведении, а самое главное, я все время заставляю вас думать! Можно сказать, что я давно уже превратил вас в мыслительные аппараты!

– В комп что ли? – засмеялась Рита, подбадривая сама себя смехом.

– Стыдно сказать, Рита! Но я не могу теперь представить свое существование без вас, без тебя и без Абрама!