Ветер сорвал со шляпки Натальи небесно-голубую ленту и принес мне прямо в руки. Интересно, она это специально подстроила?

Ленту я смотал и быстро спрятал в карман. Пусть напоминает о безумных белградских приключениях, когда я еще был князем Бринским, а не Николой Обреновичем, будущим основателем единой династии Обреновичей и Карагеоргиевичей.

— Как прошло? — ко мне подошел Столыпин, все это время тактично дожидавшийся неподалеку.

Я пожал плечами.

— Думаю, неплохо. По крайней мере, она не особенно расстроилась. Или не подала виду.

— У этой женщины есть благородная цель. Уверен, она своего добьется. А еще она умеет проигрывать, как это ни странно. Не ожидал от нее, но графиня меня приятно удивила.

Здесь я был согласен. Наталья наверняка рассматривала меня как возможного кандидата для нового брака. Но когда выяснилась правда о моем происхождении, она мгновенно отошла в сторону и даже у меня на глазах уничтожила все доказательства нашей связи. Благородный поступок.

— Такая жара сегодня, ваше сиятельство, — Столыпин обхватил одной рукой парапет, а второй подал мне папку с документами. — Не желаете ли освежиться минеральной водой из вашего родового источника? Спешу порадовать, что сегодня утром были улажены последние формальности по передаче Аранджеловаца в вашу собственность. Итого все три родовых имения вернулись под крыло рода Обреновичей. Если это не повод для праздника, то я не знаю, что и сказать…

Я проводил взглядом отчаливший паром и улыбнулся Столыпину.

— В таком случае, думаю, стоит отпраздновать чем-нибудь покрепче, вы так не считаете, атташе?

— О, за такое я бы выпил. И должен предупредить, что наши люди подготовили для вас какой-то сюрприз во дворце княгини Любицы. Давайте порадуем их вашим присутствием, пока вас не окончательно не конфисковали в пользу сербской короны…