– Ты один из них. Как…

– Они не понимают! Они хотят забрать у тебя жизнь, но они только всё испортят. Ты должна вернуться туда, откуда пришла, дитя Одина, – он схватил её за руку и потащил за собой.

– Подожди! Куда мы? Я не могу просто… Что, если Всевидящий прав? Что, если это я виновата в том, что слепые свирепствуют? Я должна…

– Ты должна убраться отсюда! А я помогу тебе. Пошли!

Он велел ей забраться ему на спину, чтобы спрятать её под плащом. Хирка посмотрела на мертвеца и вздрогнула. Что хуже? Сидеть взаперти рядом с трупом или уйти на волю с мужчиной, который убил подобным образом?

Свобода. На свободе у меня будет больше возможностей.

Она взобралась на спину к чужаку, и он набросил плащ на них обоих. Плащ пропах лошадью. Хирка ощутила прохладу от воротника у него на шее. Застёжка воротника находилась сбоку. Кожа вокруг него покраснела. Кто он? Что с ним?

Он шагал вверх по шахте к выходу. Лунный свет падал на головки гвоздей на двери. Снаружи в темноте вырисовывались силуэты куполов и башен.

– Подожди! Имлинг с куклами!

Хирка потянулась назад, но член Совета не ответил ей и не остановился.

Ночь выдалась непривычно холодной. Ример стоял, выпрямив спину, и смотрел, как его дыхание превращается в пар. Факелы отбрасывали беспокойный свет на шеренги Колкагг, которых за много часов до рассвета разбудил гонг. Некоторые из них не успели аккуратно одеться и поправляли на себе одежду в ожидании Свартэльда.

Ример первым поднялся на ноги. Он всё равно не спал. К тому же он услышал далёкие раскаты другого гонга, и по его телу побежали мурашки. Будят все лагеря. Это серьёзно.

Мастер жил на небольшом возвышении в восточной части лагеря. Раздвижные двери просвечивали, за ними виднелись силуэты двух беседующих мужчин. Дверь отодвинулась в сторону. Свартэльд вышел на улицу и встал перед Колкаггами. Он развернул маленький бумажный свиток и некоторое время изучал его, а потом начал отдавать приказы металлическим голосом:

– Потомок Одина сбежал из плена! У неё фора в несколько часов. Она убила двух стражей и другого пленника и представляет собой серьёзную опасность для всего народа. Вот слова Всевидящего: найти её и уничтожить!

У Римера от удивления отвисла челюсть. Он быстро закрыл рот и крепко сжал зубы. Что, Шлокна её побери, она натворила? Убила и сбежала? Хирка? Это невозможно. Она не могла не понимать, что такими поступками лишь приблизит свою смерть.

Голос мастера разносился по всему лагерю. Монотонный, не выражающий никаких эмоций, будто он отдавал обычный приказ.

– Девушке пятнадцать зим, у неё нет хвоста, она небольшого роста, с огненно-рыжими волосами. Она из Фоггарда, но говорит на смешанном диалекте.

Ример закрыл глаза. Они ошибаются. У неё не огненно-рыжие волосы, у неё медно-рыжие волосы, цветом похожие на кровь.

– Таков приказ. Эта задача является главным приоритетом Совета. Повторяю: главным приоритетом. Гниль свободно разгуливает по Имланду. Переодеться, упаковаться и собраться у моста с командирами групп для инструктажа.

Строй Колкагг распался. Ример открыл дверь и вошёл в дом. Он разделся донага и посмотрел на чёрный костюм, свёрнутый в рулон, который он использовал в качестве подушки. Только об этом костюме воин беспокоился последние три года. Он был Колкаггой, чёрной тенью. Уже мёртвым.

Слова Всевидящего – закон для него.

Кожа Римера покрылась мурашками. Он надел костюм, который сделает его невидимым в ночи, и вышел на улицу. Через пару шагов он наткнулся на мастера. Тот стоял и оглядывал Римера.

– Мастер?

– Ты рос вместе с этой девушкой?

Ример помедлил.

– Мы в одно и то же время несколько лет жили в Эльверуа.

– Илюме-матерь не исключила тебя из исполнителей приказа, – мастер смотрел на него так, словно Ример должен был ему что-то объяснить.

– В противном случае она не была бы Илюме, – ответил юноша.

– Я могу исключить тебя, если ты пожелаешь. Ты хочешь?

– Нет.

Свартэльд одобрительно кивнул. Ример чувствовал его взгляд на своей спине, пока шёл к мосту. Все уже собрались.

Колкагги.

Сотня мужчин. Тёмные силуэты в ночи. А там, среди гор, располагались другие лагеря. Ещё больше имлингов, одетых в чёрное. Смертные, которых нельзя остановить.

И сейчас у них есть всего один приказ, одна цель. Они должны отыскать её. Ример ощутил беспокойный и безжалостный холодок, сползающий по шее вниз к груди. Холодное знание. У Хирки есть один-единственный шанс.

Он должен найти её первым.

В мягком кожаном кресле могли поместиться три такие девчонки, как она, и всё же Хирка свернулась плотным клубочком под шерстяным одеялом. В камине, где можно было встать в полный рост, потрескивал огонь. Очаг был сложен из чёрного камня с зелёными прожилками и напоминал разбухшие перед смертью сосуды на лице насильника. Перед ней сидел Урд-отче. Урд Ванфаринн, сын Спурна Ванфаринна, наследник его кресла в Совете. Её спаситель. Она содрогнулась.

Ей вернули одежду. Хирка высохла после путешествия из купальни по каналам с холодной водой, которые вывели их в сточную канаву, расположенную далеко от построек Эйсвальдра, но в пределах Стены. Дальше Урд пошёл по покрытому лесом горному склону, который хорошо скрывал их всю дорогу до похожего на крепость из полированного зелёного камня дома Ванфариннов.

На стене за спиной Урда висели большие картины – портреты многочисленных членов семьи, но Хирка не заметила никаких признаков жизни в этом доме. Она слышала, как Урд отослал всех слуг, кроме одного стража. Он был единственным, кто видел её.

Хирка больше не сидела в шахте, но свободной она тоже себя не чувствовала. Мужчина, расположившийся напротив неё, носил маску озабоченности. Деревянные куклы из соседней шахты были более убедительными, хотя она и не сомневалась, что члену Совета было о чём беспокоиться. Он раскачивал ногой верх и вниз. Вверх и вниз.

– Что с тобой будет? – спросила Хирка.

Выражение его лица из немного обеспокоенного стало улыбчивым, наверняка он хотел успокоить её.

– С тобой ничего не случится, эмблинг.

– Не со мной. С тобой. Что будет с тобой после того, как помог мне?