– Я бы ни за что не хотела пропустить королевскую охоту! – Она надеялась, что его величество, едва увидев ее, не отменит в тот же миг свое приглашение. – Заши обо мне позаботится.

Мари-Жозеф еще раз погладила гнедую по шее; ей хотелось снова и снова прикасаться к нежной теплой коже арабской кобылы, ощущая стальные мышцы.

– Лошади месье де Кретьена быстроноги и надежны, – сказала мадам. – Жаль, слишком уж малы для меня!

Она рассмеялась, а потом с недоуменным видом поглядела на Мари-Жозеф и заметила:

– Первый раз вижу, чтобы граф Люсьен одалживал своих лошадей. Прежде за ним такого не водилось, он не давал их даже близким друзьям.

– Это для удобства моего брата, ради его работы во славу его величества, – стала оправдываться Мари-Жозеф. – Но со стороны графа Люсьена было очень любезно разрешить мне поехать на охоту на Заши – просто для моего собственного удовольствия.

– Душенька, что-что, а это вы в полной мере заслужили, ведь вы работали без устали.

– Но я пренебрегала своими обязанностями перед вами и мадемуазель. Пожалуйста, простите меня.

– Пока ваш брат служит королю, он не может обойтись без вашей помощи. Я смирилась с этим. Впрочем, надолго мы вас не отпустим, не забывайте, – сказала мадам. – А мадемуазель просто не в силах обойтись без вашей Оделетт: только сегодня утром они придумали шесть новых причесок, и, полагаю, изобретут еще с десяток, пока мы охотимся.

– Моя сестра Халида – просто чудо, мадам, это воистину так.

– Ваша сестра? – Мадам удивленно подняла брови. – Халида?

– Отныне она моя названая сестра, она свободна, носит свое истинное имя и разделит со мной любые блага и любую милость, которой я только удостоюсь.

Мадам задумалась.

– Великодушное и добродетельное решение. Владеть рабыней вам… не пристало.

– Я лишь недавно осознала это, мадам. Пожалуйста, простите меня, я всего лишь невежественная провинциалка из колоний.

Мадам усмехнулась, но тотчас посерьезнела:

– Впрочем, не уверена, душенька, стоило ли так возвышать ее… Ваша сестра? Не лучше ли было объявить ее вашей служанкой?

– Это невозможно, мадам. Я не могу платить служанке.

Судя по скептическому выражению ее лица, мадам усомнилась в том, что Мари-Жозеф отвечала серьезно. Внезапно ее отвлекли стук копыт и пронзительные детские голоса. Августейшие внуки в третий раз галопом промчались по двору, смеясь и крича воображаемой кавалерии «в атаку!». Отрешенная и невозмутимая, словно арабский шейх, Заши не обращала на сутолоку никакого внимания. Лошадь мадам бросилась в сторону; мадам со смехом принялась ее успокаивать.

– Вот проказники… – Мадам неодобрительно покачала головой. – Они покалечат пони, если будут гонять их по булыжнику. А Берри – слишком уж смелый и дерзкий, как бы не вышло беды…

И тут Мари-Жозеф увидела, что к ним направляется месье в сопровождении Лоррена – справа и Шартра – слева. Мари-Жозеф в ужасе оглянулась, ища, куда бы спрятаться от друга и сына месье.

Шартр любезно улыбнулся ей, кося зловещим невидящим глазом, словно он и не оскорблял ее совсем недавно, а она не отчитывала его. Месье бросил на нее взгляд, в котором, как ни странно, читалась жалость, наклонился к Лоррену и стал что-то шептать ему на ухо. «Интересно, почему они все время перешептываются?» – подумала Мари-Жозеф.

«С Шартром я как-нибудь справлюсь, а вот с месье де Лорреном лучше не сталкиваться».

– Моя карибская дикарка! – произнес Лоррен.

– Я не ваша дикарка, – холодно возразила Мари-Жозеф, – и полагаю вашу шутку неуместной.

Лоррен усмехнулся:

– Я сделаю все, чтобы вы изменили свое мнение.

– Уже поздно, сударь, – неожиданно резко произнес месье.

И тут юные принцы осадили своих пони и сорвали шляпы. Все придворные тотчас последовали их примеру, выстроившись по обе стороны врат Чести. Мари-Жозеф обнаружила, что справа защищена прочным бастионом мадам, но слева ей угрожает непредсказуемый Шартр. Шартр и месье отделяли ее от Лоррена.

Это ее успокоило. «Шартр не станет оскорблять меня, а Лоррен – домогаться при таком скоплении людей, на глазах у мадам и месье».

Она ощущала благодарность мадам и месье и вместе с нею – возросшую нежность. В их присутствии она чувствовала себя в безопасности. Мысленно она снова и снова возвращалась к словам Мэна: зачем он клеветал на месье? Уж не вознамерился ли он погубить репутацию своего дяди, свекра своей сестры, мадам Люцифер?

В позолоченные ворота плавно вплыла открытая охотничья коляска его величества, запряженная четверкой китайских лошадей в леопардовых пятнах; на передней паре сидели верхом форейторы. Рядом с королем расположился на расшитых золотом подушках папа Иннокентий, напротив них – мадам де Ментенон и Ив. Его величество занял место лицом по ходу движения, Ив – спиной. За королевской коляской следовали подавальщики ружей, псари и стража.

Когда его величество, милостиво кивая, проезжал мимо придворных, все всадники приветствовали его, а мужчины снимали шляпы. Мари-Жозеф тоже поклонилась, насколько ей позволяло дамское седло. «Вот если бы знать, как заставить поклониться Заши!» – подумала Мари-Жозеф, с трудом сдержав смешок. Может быть, граф Люсьен когда-нибудь ей покажет.

Безупречно элегантный, изысканный, граф Люсьен ехал верхом на Зели за плечом его величества. Заши раздула ноздри, почуяв подругу, а Зели навострила уши и фыркнула, но обе кобылы были слишком хорошо воспитаны, чтобы заржать. Мари-Жозеф поклонилась сначала королю, а потом, боязливо, – графу Люсьену: она с трепетом вспоминала их последнюю встречу. Он учтиво поднес руку к полям шляпы.

Неожиданно Мари-Жозеф почувствовала острую боль чуть пониже спины. Она ахнула, едва не вскрикнув, и шлепнула по больному месту, надеясь прихлопнуть или отогнать слепня, пока он снова не ужалил ее или не напал на Заши.

Ее удар пришелся не на дерзкую муху, а на чьи-то пальцы.

Шартр убрал руку, с улыбкой глядя на ее ошеломленное лицо и беззвучно посмеиваясь. Он подул на ушибленные пальцы, а потом поцеловал место, по которому шлепнула Мари-Жозеф. Она негодующе воззрилась на него и осадила Заши, заставив ее попятиться, так чтобы оказаться у Шартра за спиной. Хлыст она с собой не взяла; понукать хлыстом такую лошадь означало бы оскорбить. Несомненно, это было и к лучшему, ведь если бы она ударила хлыстом племянника короля, случился бы невероятный скандал.

К ее облегчению, Шартр сделал полный оборот и поскакал вслед за месье и Лорреном, догоняя коляску его величества.

– Вы видели? – воскликнула мадам. – Вы заметили?

– Что, мадам? – в ужасе пролепетала Мари-Жозеф, решив, что от мадам не укрылось непристойное поведение сына и что, хуже того, мадам полагает, будто Мари-Жозеф завлекала его.