Я раскраснелась от мороза и внезапной близости мужского тела, и даже немного растерялась. Дверной проём нависал над нами, как рама для картины волнительного мгновения. Золотая лепнина по краю, а в центре — снежный вальс. Золотые пряди у лица Ренуарда Батора, и прозрачный холод льда в его радужках… Наречённый король поймал меня в силки своих глаз и пылкой фантазии. И я с желанием подчинилась, разделила с ним смелую мечту. Когда чаша духовных сил полна до краёв, мы готовы тратиться на иллюзорные глупости, идти на поводу у воображения. Я задрожала — то ли от холода, то ли от заразительной решимости своего спутника, но внутри пылал жар. Тот самый огонь юности, который толкает к глупостям — ведь я была немногим старше Ренуарда!

— А вот и один из коршунов, — испортил момент Его Сиятельство и перевёл взгляд куда-то мне за спину. — Чу! — он сделал страшные глаза. — Судя по его намерениям, этот стязатель собирается разорвать сначала меня. Должно быть, принял за конкурента. Не уверен, что готов пострадать за короткое объятие.

Я обернулась.

В библиотеку вошёл Грэхам. Чудесная картина резко превратилась в дурную театральную постановку, участницей которой я себя почувствовала. Понадеялась, что Грэхаму достанет такта превратить всё в милый фарс, но в тёмных провалах глаз слишком отчётливо пульсировало раздражение. Его лицо было в этот момент средоточением усталости и безумства. На секунду мне даже почудилась алая магия Толмунда, проступающая сквозь лакированный паркет.

— Вы нахал, — стыдливо отчитала я Ренуарда. — И понятия не имеете о его намерениях!

Не знаю, что предало мне решимости прямо сказать то, о чём я думала весь вечер. Наверное, близость Грэхама или непонятный страх, хлынувший по моим венам. Даже книги заголосили одновременно, перебивая звуки шагов экзарха и тихий смех Батора.

— А вы, значит, имеете? — прищурился Ренуард, очевидно, заподозрив меня в легкомыслии. — Выходит, слухи не врут, и мой отец немного запоздал со сводничеством. Вы уже определились с выбором защитника.

— Надеюсь, ваше сердце не разбито? — не стала отпираться я.

— Врёте, — неожиданно выдал нахал. — Вы, как и любая женщина, надеетесь, что за короткий срок успели оставить неизгладимый след в моей судьбе. А я, чтобы не оскорбить ваших надежд, признаю, что вы всё же запали в душу, госпожа Ностра.

— Неужели короткого объятия вам достаточно? — нарочито рассмеялась я. — Хорошо, я вам поверю. Вы ведь уже сделали обо мне вывод, как о наивной доверчивой особе, нужно его оправдывать. И что же вы намерены делать, господин Батор?

— Пока не решил, — пожал плечами Ренуард. — Рассматриваю три варианта: первый — самоубийство, второй — вызов экхарха Аргана на дуэль, что фактически равняется первому, и третий — эмиграция в Тимберию. Что вы порекомендуете, как виновница моих страданий?

— Рекомендую вам сваливать, — я скосила глаза на Грэхама, который подошёл уже достаточно близко. — Дёргать. Делать ноги. И как можно скорее.

Его Сиятельство ухмыльнулся шутке, но сразу же придал себе серьёзный вид.

— Экзарх Арган, — склонился в подобающем поклоне Ренуард. — Не знал, что вы тоже любитель чтения. Ведь не бронзовые нимфы привели вас в королевскую библиотеку в этот час?

Я зябко потёрла плечи, сверкнув глазами в сторону Батора. Его глупая отвага граничила с наглостью. Экзарх Арган имел полное право потребовать объяснений, тем более, учитывая его частые конфликты с отцом Ренуарда. Молодому наследнику, кажется, было невдомёк, что некоторые шутки лучше всё же оставить для узкого круга ровестников.

— Меня заботит безопасность госпожи Ностры, — процедил Грэхам, даже не удостовив наглеца кивком.

Вместо приветствия он больно схватил меня за запястье и принялся застёгивать пуговицы на рукаве. Я уж и забыла об этой маленькой небрежности, которая сейчас показалась настоящим позором. Алое пламя отражалось в огромных чёрных радужках стязателя, пока он поочерёдно вдавливал крохотные пуговки в петли.

— Ваша Милость, — не слишком изящно из-за вздёрнутой руки присела я в книксене.

Кто-то из нас же должен был вспомнить о приличиях! Конечно, с такой вольностью со стороны экзарха любая конспирация становилась неуместной и наигранной, но я чувствовала вину. А ещё — исходящее от Грэхама ощущение угрозы, пылающей ярости. Это было удивительно, поскольку он не был склонен к импульсивности, склокам и скандалам. Даже повод для ревности был смешным и мелким, не способным вызвать у сдержанного стязателя не то что гнев, даже недовольство. Но что-то было не так, что-то настораживало меня. Что-то в его взгляде, в резких движениях требовало, предостерегало: «Пожалуйста, Ванда, молчи».

— Демонстрируете свою близость с госпожой Ностра? — к сожалению, Ренуард Батор не так хорошо знал Грэхама и совершенно не понимал его состояния. — Теперь станете подавлять меня авторитетом должности?

— Приказываю вам закрыть балкон, — вызверился экзарх, снимая верхнюю одежду. — Госпожа Ностра замёрзла.

Ренуард хохотнул, сделал дурашливый жест и подчинился. Развернулся, плотно прикрывая стеклянные створки.

Повисшее напряжение можно было пить, — даже не как вино, а как вульгарный густой кисель — напиток простолюдинов. Или того хуже — резать серебрянным ножом, как застывшее ягодное желе. Я не понимала происходящего, но совершенно однозначно расценила, что это необходимо прекратить.

— Благодарю за визит и компанию, Ваше Сиятельство, — наконец, нашлась я, подавая руку для прощания. — Увы, вынуждена завершить нашу приятную встречу.

Мне на плечи упал плащ стязателя, и я вздрогнула. От алых лацканов пахнуло металлом, сыростью подземелья и дорожной пылью. Китель был влажный от снега и невероятно тяжёлый, и я даже сгорбилась от непривычного груза. Зато стало гораздо теплее. Вдруг вспомнилось, что Грэхам приехал прямо перед Верховным Советом и ещё не успел отдохнуть с дороги. Интересно, как давно он не спал? Может, дело в смертельной усталости?

— Гарантирую, что следующая встреча будет ещё приятнее, — не отрывая от меня томного взгляда, приложился к моей руке Ренуард. — Кажется, я понял, какой тип мужчин вы предпочитаете, госпожа Ностра. Суровых и грозных мужиков!

Стоило осадить наглеца, но меня прервал Грэхам. Он вдруг в два шага оказался прямо перед Ренуардом и резко дёрнул локтем. Я не успела рассмотреть, что произошло, но молодой Батор широко открыл рот, с хрипом вдохнул и едва не согнулся пополам. Экзарх придержал его за шею, похлопал по щеке.

— Грэхам! — прикрикнула я от испуга и сразу же зажала себе рот ладонью.

Семеро богов, он его убил? За глупый мальчишеский флирт? Он безумец?

Я боязливо оглянулась в поисках свидетелей, как соучастница преступления. Никого вокруг не заметила, но от этого стало ещё волнительнее. Прямо посреди Претория, в королевской библиотеке… Как картинки из самых страшных видений, перед глазами пронеслись страшный суд Ложи Стязателей, пекло Толмунда и темницы Зандагата. Не верилось, что он посмел… Я вцепилась в лацканы кителя, и едва не осела от развернувшейся на моих глазах трагедии. От радостного возбуждения не осталось и следа, я как будто уже окунулась прорицание. Наверное, если бы сейчас на светлый паркет капнула кровь, я бы лишилась чувств.