Площадь Тибра за белыми воротами полна людьми, славящих свою королеву и защитницу — Лауну Иверийскую. С моего балкона их совсем не видно — мешают фруктовые деревья и щербатая конюшенная стена. Лошади в помпонах жадно хватают мелкие яблочки, фрукты лопаются у них во рту, крепкие зубы звонко встречаются со сбруей. У карет и дилижансов сидит юноша — кучер или конюх, жует травинку. Увидев меня, он с очень не-мальчишеским визгом вскакивает, отряхивает штаны, тычет пальцем. Несколько человек задирают головы и замирают от восторга, закрывают рты ладонями, машут. Конечно, для них я далёкая величавая особа в светлом платье, недосягаемая правительница и хранительница тайной магии. Я улыбаюсь своим подданым и сдержанно машу ручкой. Налетевший ветерок подхватывает мой шарф, и я едва успеваю поймать его, пока легкий шёлк не унесло порывом на потеху толпе.

— Прелестного утра, Ваше Величество, — желает за спиной Камлен и сразу же портит прелесть этого утра своим занудством. — Вы уже прочитали отчёты о нынешнем положении политических дел в Веллапольском княжестве?

Я уж и забыла, что госпожа Диброэн впустила Великого Консула. Накручиваю на палец свободный от причёски локон, ощущая себя пристыженной девчонкой. Но когда мне было читать отчёты, если весь вечер накануне я с Холли Блайт играла в тессеры в западной беседке? Запрещённое для юных леди развлечение сделало нас сообщницами и объединило тайной. Я, как королева, имею необходимость поддерживать добрые отношения с влиятельными семьями Квертинда. А Холли Блайт принадлежит к знаменитому и уважаемому роду. Кажется, двоюродная племянница Монреда лин де Блайта… Или троюродная.

— Может, просто перескажете мне их? — нахожу я простой выход, поправляя пион на перилах.

Обожаю пионы! Нужно будет приказать магам Ревда вырастить целую клумбу в зимней оранжерее, чтобы я могла вдыхать аромат раннего лета круглый год. И сделать выжимку цветочного масла для ванн.

«Лауна Иверийская!» — кричат снизу. «Ваше Величество, Во имя Квертинда!» — доносится из осиновых аллей. Хочется рассмеяться, но я позволяю себе только благожелательную улыбку и лёгкий поворот головы. Загадочность, благородство и высокая нравственность.

Я любима своим народом и без бессмысленных политических отчётов и брачных клятв! Будет справедливо ответить им взаимностью. Хочу быть честной перед людьми и самой собой, искренней, сильной, верить в добро и любовь!

— Ну хорошо, — как будто делает мне одолжение подслеповатый прорицатель. — Реформы государя Феоана привели в Веллапольском княжестве к гражданской войне, что в свою очередь ставит нас в затруднительное положение, поскольку князь Ивор яростный приверженнец революционных движений. Брак с вами является ссылкой опального князя из его родины. Возможно, он станет настраивать Квертинд против собственной страны, пропагандируя вторжение.

— Вам не кажется сад слишком строгим? — киваю на скромные акации и барбарисы в кадках. — Может, подданым Квертинда понравится больше цветочных клумб и ярких насаждений. Как вы думаете, Ваша Милость, людям пора уже попробовать что-то менее… традиционное?

Камлен смотрит с осуждением. Щурится, — я уверена, не от плохого зрения в этот раз, а от неодобрения. У меня даже возникает короткое желание высечь старика за дерзость, словно во мне клокочет магия Толмунда. Но Великий Консул просто выполняет свою работу: его должность призвана укрепить мою власть и облегчить правление.

— Верховный Совет Квертинда надеется, что вы сумеете распалить нрав будущего мужа, — игнорирует мой вопрос Камлен. — Генерал лин де Сторн заверяет, что сейчас лучшее время поддержать притязания князя Ивора и начать военную кампанию в отношении Веллапольского государства. Ваш союз может принести Квертинду новые земли. Территория княжества огромна и богата ресурсами, многие месторождения ещё не исследованны, если позволить квертиндским магам…

— Война, война, война, — быстро захожу обратно в покои, надеясь оторваться от престарелого Великого Консула. — Квертинд не хочет больше войн! Зачем нам расширять границы, если это потребует крови и жертв? Я хочу заботиться о счастье квертиндцев и войти в историю, как Лауна Неотразимая. И для этого мне не нужен князь Ивор.

— Ваше Величество, — раздражающе спокойно обращается Камлен. — По древнему соглашению между нашим Королевством и Веллапольским княжеством, рука каждой истинной Иверийской наследницы Квертинда обещана представителям их правящей династии. Взамен они отказываются от претензий на Галиофские утёсы, обширные ресурсы которых, как вы знаете…

— Я знаю, — грубо прерываю Консула. — Женщинами моей династии жертвуют в угоду строптивым северянам! Как вообще раздробленное внутренной войной королевство может предъявлять какие-то там претензии? — подхватываю сливу из хрустальной вазы и вгрызаюсь в сочный бок. — Вы видели их армии? Нет? А княза Ивора? Представляете, чтобы у Лауны Неотразимой был такой супруг?

Арфистка, наконец, заканчивает свою смертельно скучную мелодию, и я падаю на кровать. К счастью, Камлен решает больше не докучать мне мнением Верховного Совета, только почтительно склоняется, не осмеливаясь перечить, и уходит. «Видящий» — фыркаю про себя. Кто придумал ему такое дурацкое прозвище? Да он не видит дальше кончика своего носа! В прямом и переносном смыслах.

Дотягиваюсь до висящего рядом канделябра — хрустальные капли в его основании подобны музыкальному инструменту, и если стукнуть крайнюю — покои наполняются волшебным перезвоном, как в самом начале бала. Танцевальный вечер всегда открывают колокольчики — и это мой любимый момент — предчувствие веселья и беззаботной радости, сплетен фрейлин и страстных взглядов придворных офицеров. Каждый раз, когда мне завязывают глаза для вальса в темноте, я надеюсь, что моим партнёром станет тот, кто в тысячи раз прекраснее опального веллапольца… Кто предан королевству всем сердцем, до последного вздоха… Тот, кто был рядом последние полгода и не позволил мне повторить судьбу моей безумной прапрабабки Везулии…

— Смотрите, — Бернардина подносит мне крохотный портрет в медальоне. — Князь Ивор. У него красивые глаза!

Я фыркаю. Что ещё могла сказать глупая фрейлина? Тусклые, серые глаза смотрят с усталостью. Никакой глубины и выразительности. Кажется, даже с портрета этот князь заражет меня скукой и унынием. Мои извечные враги, с которыми я сражаюсь, как солдат в редких стычках с проклятым Орденом Крона, — стойко и с решимостью.

— Бернардина, он же стар, — зеваю я и ещё раз толкаю хрусталь канделябра. — Меня мутит, когда я думаю о том, что придётся к нему прикоснуться. Разве такого мужа я достойна?

— Вы достойны самого лучшего, — заученно заверяет нелюбимая фрейлина.

Запуганная курица!

Скорее бы вернулась Тезария из мастерской боевых артефактов. Кажется, она сблизилась с магом Ревда, изготавливающим кольца с террескатом. Говорят, он молод и хорош собой… Не примоню, как же его имя. Неужели за него Тезария Столлин собралась замуж? Сделала из своего жениха настоящую тайну! Вот кто умеет быть настоящей подругой и развлечь меня беседами и придворными интригами. Знает ведь, что я непременно, всегда допытываюсь до правды! Иначе бы я была не Лауна Иверийская! Нет, Лауна Неотразимая!