останавливались перекусить рядом с Черным камнем. Хотя мы были только вдвоем, Леа всегда настаивала на том, чтобы нарядиться в праздничное платье и лакированные туфли. Очень старалась их не испачкать, пока мы вместе шли через лес. Леа брала меня за руку… — Женщина прервалась, подняла правую руку и посмотрела на нее так, словно все еще чувствовала кожей тепло детской ладошки.

Серена хорошо знала это ощущение и сравнивала его с тем, что испытывают калеки, которые утверждают, будто ампутированной конечностью все еще чувствуют щекотку. То же самое и с родителем, потерявшим ребенка. Ты все еще чувствуешь его близость. Невидимые, необъяснимые стигматы.

Бьянка Стерли положила руки на стол, звякнув наручниками.

— Помню рассвет, когда я приехала в домик с ее телом в багажнике. Вокруг не было ни души… Я на руках отнесла ее в церковь. Леа была такой холодной. Я все хотела ее согреть. Прижимала к себе изо всех сил, но она не становилась теплее… Я вырвала половицы молотком и оттащила в сторону, чтобы потом уложить на место. По веревке спустилась вместе с Леей. — Бьянка вздохнула. — Я усадила ее у ручья, постаралась не помять ей платье. Вложила ей в руки ее любимые полевые цветы. Причесала волосы так, как ей нравилось, с заколкой на макушке. — Она слегка прикусила губу. — Пробыла с ней, сколько смогла. Одну ночь, может две; не хотела ее покидать… Потом я ее поцеловала. Повернулась и ушла, не оглядываясь.

Серена удивилась самой себе: рассказ тронул ее до глубины души. Но не следует обманываться: Бьянка Стерли — явно искусная манипуляторша.

Та огляделась. В завесе тени еле различались другие безмолвные зрители.

— Знаю, вы все думаете, что ее убила я… — в ярости сказала Бьянка и снова уставилась на Серену. — Было шестнадцатое ноября, Лее недавно исполнилось четыре года. Это произошло в воскресенье, около десяти утра. Я вышла из хижины на задний двор, где у нас постирочная. Леа была еще в постели — по выходным я разрешала ей спать допоздна. Я постирала и сложила чистые вещи в корзину. Погода стояла прекрасная, теплая для осени. Поэтому я пошла развешивать одежду на улице… До сих пор помню тишину. Легкий ветерок скользил мимо меня, развевая простыни, затем уносился прочь, а вскоре возвращался. Казалось, ветер хотел со мной поиграть. В такой день с тобой ничего не может случиться, верно? — Она горько рассмеялась. Затем помрачнела. — В то время у нас была немецкая овчарка. Я услышала, как пес лает: лай доносился из дома. Я сразу поняла: что-то случилось. Не знаю как, но поняла. Уже в отчаянии, я бросилась бежать. Войдя, я увидела ее на полу у подножия лестницы. Она лежала в странной позе: руки и ноги вывихнуты, как у марионетки, которой перерезали ниточки. А голова… Голова неестественно наклонена. И глаза устремлены прямо на меня. Но Леа не моргала… Тут я и поняла: в ее легких уже не было воздуха, кровь перестала течь по венам, внутри у нее не осталось ни мыслей, ни боли, ни радости. Все закончилось в один миг… Я подняла глаза, гадая, на какой ступеньке она споткнулась… Не бегай по лестнице… Сколько раз я ей повторяла… Мой руки, тщательно пережевывай пищу и не разговаривай с набитым ртом, не лазай, смотри под ноги: сколько наставлений мы, матери, даем, толком не понимая зачем… В глубине души мы повторяем эти увещевания, думая, что тогда какие-то вещи не произойдут. Эдакое защитное заклинание. На самом деле мы в это не верим, мы убеждаем себя, что с нами ничего подобного никогда не случится… Но мы ошибаемся.

Серена понимала, что женщина говорит правду. Такую историю невозможно придумать. Но главным сюрпризом стало другое.

Бьянка Стерли оказалась глюком.

— Почему ты никому не сообщила? Чего ты боялась? Это же несчастный случай, — сказала Серена.

— Мне было стыдно, — не раздумывая, ответила Бьянка. — Мне следовало быть бдительной, но я не смогла ее уберечь.

Серена понимала. После пожара она и сама чувствовала то же самое. Пусть она и была в сотне километров от шале, пусть не она устроила этот проклятый поджог. То, что она его не предотвратила, было равносильно провалу. Нет ни оправданий, ни смягчающих обстоятельств — это было так, и точка.

Затем, стараясь не слишком отвлекаться, Серена поймала себя на одном соображении. Леа погибла в четыре года, а Авроре было шесть, когда Бьянка похитила ее, чтобы выдать за свою дочь.

— Как тебе удалось так долго скрывать смерть Леи? — спросила она.

— Не знаю, — ответила Бьянка. — Каждый раз, когда меня спрашивали, где Леа, я отвечала, что она приболела. Когда прихожане церкви пятидесятников устраивали пикник или праздник, я туда не ходила. Или ходила и делала вид, что Леа со мной и где-то играет с другими детьми… Возможно, отчасти мне хотелось, чтобы меня разоблачили. Но никто так ни о чем и не догадался.

Серена заметила, что последнюю фразу Бьянка произнесла с недоумением.

— Изображать, что она жива, оказалось довольно легко. Но что потом? Разумеется, притворство не могло длиться вечно. Я спрашивала себя, что произойдет, например, когда мне придется записывать Лею в школу. С каждым днем это давило все невыносимее, но признаваться было уже поздно. Каждый день и каждую ночь я надеялась, что кто-нибудь появится и освободит меня от груза этой лжи, что меня арестуют, заберут, запрут навсегда.

— Тогда-то ты и встретила Аврору, верно? — перебила Серена.

Женщина замерла.

— В те дни я была на грани срыва. У меня не осталось надежды, я больше ни во что не верила… А потом увидела ее… Я до сих пор это помню. Она вышла из красивой машины с водителем. Если не считать кудрявых волос, это была вылитая Леа. Первый порыв был подбежать и обнять ее. Но я сдержалась. Если бы я встретила ее спустя много лет, то подумала бы о реинкарнации. Но она была ровесницей моей дочки. И она была идеальной… Я сразу подумала, что такое чудо неслучайно, что, видимо, Господь услышал мои молитвы и сжалился. Но я также понимала, что другой возможности не представится. Я должна была ею воспользоваться.

В душе у Серены нарастал гнев, но приходилось держать себя в руках.

— Как тебе удалось ее завлечь?

По губам Бьянки скользнула легкая улыбка.

— Довольно просто, — ответила она. — Я наблюдала за ней и почти сразу поняла, что среди других девочек