И он начал читать. В конце каждого абзаца он выжидательно смотрел на Майкла в поисках одобрения и улыбался, предвкушая его. Майкл наконец не вытерпел и на середине фразы закричал:

– Я хочу, чтобы ты выплатил мне мою долю Тёнис-крааля!

Гаррик на мгновение осекся, его голос чуть дрогнул: он услышал. Но он продолжал читать, хотя его голос утратил выразительность. Он дочитал абзац, отложил страницу, снял очки и осторожно спрятал их в футляр. Крышка футляра под действием пружины звонко захлопнулась, и Гарри медленно поднял голову.

– Зачем?

– Мне нужны деньги.

– Зачем?

– У меня есть дело.

Гарри встал и подошел к окну. Он стоял, заложив руки за спину. Зеленые лужайки спускались к ограде сада, на ней ярко алели кусты цветущей пуансетии. За оградой земля начинала медленно подниматься, покрытая золотой травой и редколесьем; под большими серебристыми облаками пасся скот.

– Вечером пойдет дождь, – сказал Гаррик, но Майкл ничего не ответил. – Дождь нам нужен. Три недели его не было, трава сохнет.

По-прежнему никакого ответа. Гаррик вернулся за стол.

– Я слышал, вчера ночью в Лайон-Копе был пожар.

– Был.

– Говорят, с твоим дядей покончено. По слухам, пожар его разорил.

– Нет! – быстро сказал Майкл. – Неправда.

– Для этого тебе нужны деньги, Майкл?

– Да.

– Ты хочешь отдать их Шону?

– Я хочу купить долю в акациях Лайон-Копа. Я ничего не отдаю – это деловое предложение.

– А как же Тёнис-крааль? Ведь это твой дом. Ты здесь родился.

– Пожалуйста, папа. Я принял решение.

– Это Шон додумался?

– Нет. Он ничего об этом не знает.

– Значит, это твоя идея? Ты сам все это придумал? Хочешь ради него продать своих родителей? Бог мой, какой властью над тобой он обладает, если ты ради него идешь на такое?

Густо покраснев, Майкл отбросил сигару и вскочил.

– Тебя послушать, так это предательство.

– Так и есть! – закричал Гаррик. – Предательство. Мы с твоей мамой... мы воспитали тебя, ни в чем тебе не отказывая. Мы собирали деньги, чтобы послать тебя в университет, мы жили только ради тебя. Мы работали ради того дня, когда ты вернешься в Тёнис-крааль и...

Он замолчал, тяжело дыша, и вытер с подбородка брызги слюны, слетевшие с губ.

– А ты, ты... перебегаешь к этому... к этой свинье. По-твоему, это должно нам понравиться? Ты не думаешь, что разбиваешь этим наши сердца? Из всех людей ты уходишь именно к нему! Да еще хочешь получить половину Тёнис-крааля и подарить ему... чтобы он смог выкупить свой...

– Прекрати! – резко предупредил Майкл. – А прежде чем продолжить, вспомни, как я получил свою половину Тёнис-крааля. Вспомни, кто мне ее подарил.

Он взял шляпу, хлыст для верховой езды и направился к выходу.

– Майкл.

Мольба в голосе Гаррика остановила его.

– Что?

– Твоя доля – это не очень много. Я тебе не говорил, но, когда ты был еще маленький... Чума скота... Мне пришлось...

Он не мог продолжать.

– Что ты хочешь сказать?

– Сядь, Майкл. Сядь, и я тебе покажу.

Очень неохотно, страшась того, что может услышать, Майкл вернулся и сел в кресло.

Гарри выбрал ключ из связки на своей часовой цепочке и открыл верхний ящик письменного стола. Достал оттуда свернутый документ, снял с него резинку и без единого слова протянул сыну.

Майкл развернул документ и прочел написанное наверху слово: «Закладная».

С тошнотворным посасыванием под ложечкой он перевернул страницу.

Он не стал читать все. Слова и словосочетания бросались ему в глаза, и этого было достаточно.

«Ледибургская банковская и трастовая компания... Определенный участок земли приблизительно размером в двадцать пять тысяч моргенов, расположенный в округе Ледибург провинции Питермарицбург, известный как Тёнис-крааль... строительство, снос и усовершенствования... Плюс восемь с половиной ссудных процентов...»

– Понятно.

Майкл сложил документ и вернул отцу.

– Куда ты?

– В Лайон-Коп.

– Нет! – прошептал Гарри. – Нет, Майкл. Пожалуйста, сынок. Нет, о Боже, нет!

Майкл вышел из кабинета и неслышно закрыл за собой дверь.

Когда вошла Энн, Гарри молча сидел за столом, сгорбив плечи.

– Ты его отпустил! – прошипела она.

Гарри не пошевелился; он словно ничего не слышал.

– Он ушел. Ушел к твоему брату, и ты его отпустил. – Начала она тихо, но постепенно переходила на крик. – Ах ты бесполезная пьяная скотина! Сидишь здесь, возишься со своими жалкими книжонками. Ты не мужчина: ты не мог зачать сына – за тебя это сделал твой брат. А теперь ты не можешь удержать сына – опять встрял твой брат! Ты его отпустил. Ты отнял у меня сына.

Гарри сидел неподвижно и молчал. Он ничего этого не слышал. В его голове, скрывая все предметы и звуки, клубился мягкий серый туман. Никто не доберется до него, когда его окутывает этот туман. Он в безопасности.

– Вот все, на что ты способен.

Энн схватила стопку рукописных листков.

– Твои клочки бумаги. Твои мечты и рассказы о никогда не существовавших людях.

Она порвала страницы поперек, потом еще раз, схватила со стола оставшиеся страницы, порвала и их и разбросала клочки по комнате.

Они вдвоем стояли на станционной платформе. Молча. Почти весь вчерашний день и большую часть ночи они провели в разговорах, и теперь сказать было нечего. Стояли рядом в атмосфере спокойной дружбы – сто ронний наблюдатель сразу понял бы, что это отец и сын.

Хотя Майкл не так высок и кажется худым на фоне массивного Шона, кожа и волосы у него того же цвета.

У обоих большие фамильные носы Кортни, у обоих рот с широкими полными губами.

– Как только раздобуду золото, пришлю телеграмму.

Шон подробно объяснил Майклу финансовую сторону деятельности компании. Но не сказал, где собирается раздобыть сумму, которая поможет ему выстоять.

– Я попробую удержаться на этом конце.

Майкл уже начал рубить уцелевшую после пожара акацию. Вчера они объехали плантации и пометили кварталы для порубки.

– Удачи, дядя Шон.

– Поскольку мы теперь работаем вместе, Майк, предлагаю тебе забыть о «дяде». Слишком неудобно для каждодневного использования.

Майкл улыбнулся.