– Нкозикани!

Голос Мбежане перекрыл треск пламени.

– Дирк! Это Дирк Кортни!

Майкл бросился вперед.

Жар ударил ему в лицо. Насколько сильнее он там, где лежит Дирк! Словно понимая, что жертва беспомощна, огонь торжествующе двинулся вперед, чтобы поглотить ее. Тот, кто вздумает отобрать у огня его добычу, столкнется со всей его яростью.

Майкл пробивался через кусты туда, где слабо дергался Дирк, почти попавший в смертоносные объятия огня, и жар, опережая пламя, встречал Майкла.

Мбежане бежал рядом с ним.

– Иди назад, – кричал он. – Тут нужен только один из нас.

Но Майкл не ответил, и они бок о бок пробились через кусты и добежали до того места, где лежал Дирк.

Мбежане подбежал первым, поднял Дирка, повернул к дороге. Он сделал шаг, упал и снова неуверенно поднялся с ветвей. В безвоздушном пространстве, созданном огнем, изменила даже его огромная сила. Рот его был открыт – розовая пещера на сверкающем черном овале лица, – грудь напряженно вздымалась, он пытался вдохнуть, но вдыхал только нестерпимый жар.

Майкл бросился вперед, прямо в пекло, и добрался до Мбежане. Жар был почти физически ощутимой стеной, преградой из мерцающего свечения; Майкл чувствовал, как ему обжигает кожу лица, сушит глаза.

– Я возьму его за ноги, – прохрипел он и потянулся к Дирку. На рукаве его рубашки чудесным образом появилась коричневая полоса (ткань словно выгладило пламя), а под ней когти больно впились в плоть.

Унося Дирка, они сделали полдюжины шагов, а потом Майкл споткнулся и упал, потащив за собой Мбежане. Встали они не быстро, все их движения замедлились, а когда встали, их окружили длинные языки пламени, которое добралось до упавших деревьев по обе стороны. Это приостановило пламя, лишило ярости. Но случайный порыв ветра – и огонь в поисках пищи повернул обратно, выставив вперед свои щупальца и окружив Майкла и Мбежане пляшущим, прыгающим огненным частоколом.

– Уходи! – прохрипел Мбежане разбухшим, сожженным горлом.

– Надо прорваться.

И они устремились к обступившей их огненной стене.

Сквозь нее смутно, как во сне, Майкл видел людей, сбивающих пламя: зыбкие призраки отчаянно пытались проложить им дорогу.

Мбежане был в набедренной повязке, его кожу не защищали, как у Майкла, одежда и обувь. Он был на пределе своих сил.

Глядя на Майкла поверх тела мальчика, которое они несли, Мбежане заметил удивительную вещь: волосы Майкла начали медленно курчавиться, потом задымились и затлели, как старая тряпка.

Майкл закричал от боли; его ужасный крик заглушил рев и треск пламени. Но в этой боли он нашел ключ к остаткам своих сил. Он выхватил Дирка у Мбежане, как тряпичную куклу, поднял обеими руками и бросился в огонь.

Пламя доходило ему до пояса, оно жадно хватало его, дым клубился вокруг, но он прорвался.

– Помогите Мбежане! – крикнул он зулусам и оказался на дороге. Уложив Дирка, он голыми руками стал сбивать пламя с его одежды. Обувь его обгорела. Одежда пылала в десяти местах. Он упал и стал кататься по пыли, чтобы погасить пламя.

Два зулуса бросились на помощь Мбежане. Два безымянных чернокожих, два работника, ничем не отличающиеся от других. Оба были босиком. Оба добежали до Мбежане, который слепо двигался к ним. Подхватив его с двух сторон, они потащили Мбежане к дороге.

На дороге в этот миг Майкл встал на колени и, забыв про боль, смотрел на них как зачарованный.

Ведя Мбежане как слепого, они босиком шли по пламени, поднимая тучи искр. Затем их окутал дым, и они исчезли.

– Мбежане! – прохрипел Майкл, с трудом вставая, и потом: – Слава Богу!

Из дыма вывалились Мбежане и один из зулусов и упали на руки ожидавших их людей.

Второй зулус не показался. И никто за ним не пошел. Лишь два часа спустя, когда занимался рассвет, огонь остановили у дороги и спасли самые зрелые посадки акации. Тогда Кен Бростер осторожно провел небольшую группу в царство пепла, в черную пустыню. Они нашли зулуса. Он лежал лицом вниз. Те его части, что прижимались к земле, еще можно было распознать как принадлежащие человеку.

– Через двадцать минут Ледибург, мистер Кортни.

Проводник просунул голову из коридора в купе.

– Спасибо, Джек.

Шон поднял голову от книги.

– Я читал в утренних газетах, что вы скоро женитесь.

– Верно.

– Что ж, тогда разойтись, никаких ударов ниже пояса, честный бой и удачи вам обоим.

Шон улыбнулся, а проводник пошел дальше по проходу.

Шон спрятал книгу в чемоданчик, встал и вышел за ним.

На балконе купе он остановился, закурил сигару, облокотился на перила и посмотрел туда, где должен был появиться Лайон-Коп.

Этим утром он был счастлив как никогда. Вчера вечером, посовещавшись с ма и па Голдбергами, Руфь назначила венчание на март следующего года. Тогда Шон закончит убирать первый урожай коры, и они смогут провести медовый месяц в Капе. «Теперь у меня есть все, о чем может мечтать мужчина», – с улыбкой подумал Шон и в этот момент заметил дым. Он выпрямился и отбросил сигару.

Поезд шел вдоль края откоса, тормозя по мере увеличения уклона. Он добрался до вершины, и внизу открылись все окрестности Ледибурга. Шон увидел среди своих деревьев большое пятно неправильной формы; от него к холмам устало тянулись струйки дыма.

Шон открыл балконную дверцу и спрыгнул с поезда.

Ударился о землю, перевернулся и покатился вниз по камням откоса. Кожа на его руках и коленях покрылась царапинами.

Он вскочил и побежал.

На дороге, где остановили пожар, ждали люди. Они сидели молча или спали сном изнурения, все в пепле и саже. Глаза их воспалились от дыма, тела ломило от усталости. Но черные акры мрачно дымились и тлели, и они ждали, потому что, если ветер снова поднимется, он может разнести горящие угли.

Кен Бростер поднял с руки голову и быстро сел.

– Здесь Шон! – сказал он. Люди вокруг него зашевелились и начали медленно вставать. Они смотрели на приближающегося Шона, который, спотыкаясь, походкой человека, пробежавшего пять миль, спускался с холма.

Он остановился в нескольких шагах, шумно, тяжело дыша.

– Как? Как это случилось?

– Мы не знаем, Шон.

Кен сочувственно отвел глаза. Тяжело смотреть на горюющего человека.

Шон прислонился к одному из фургонов. Он не мог заставить себя посмотреть на обширную дымящуюся пустыню, на кривые почерневшие стволы, похожие на изуродованные артритом пальцы.

– Один из твоих людей погиб, – негромко говорил Кен. – Зулус. – Он поколебался, потом решительно продолжил: – Много раненых, обгоревших.