Когда повозка приблизилась, они низко поклонились, встали и попятились, расходясь. Уги-Уги махнул рукой, Камека прокричал приказ, и повозка ненадолго остановилась. Монарх что-то негромко сказал Бром Бому, тот ответил, после чего процессия двинулась дальше.

Кажется, все собравшиеся на площади искренне верили в божественность жирного туземца: он вызывал у обитателей долины восторг, смешанный с экстатическим ужасом. Толпа неистовствовала, люди посыпали пылью головы, ели землю, стучали по ней кулаками, ладонями, бились о нее лбами. Из своего укрытия Тулага видел, как наложница у ног монарха испуганно глядит по сторонам, прижавшись щекой к пухлому колену, будто ища защиты у повелителя. Камека крутил головой, скользя злобно-настороженным взглядом по окружающим повозку спинам и затылкам. Посреди всеобщего безумия полностью спокойным оставался лишь его виновник: Уги-Уги отрешенно смотрел поверх толпы, будто находился мыслями где-то очень далеко.

Гана достал нож, потянулся было к кошелю на поясе, но передумал: световые дротики не годились для того, что он хотел сделать, ведь Камека мог просто не знать, что это такое, не понимать, какая опасность исходит от живого пистолета. Пауног висел всего в локте над землей, и наездник свесил ноги по бокам мягкого тела, уперся ступнями в землю. Повозка приближалась, восторженный рев висел над поселком. Выждав еще немного, Тулага оттолкнулся, одновременно сильно сжав левой рукой бородавку, а правую выставив вперед.

Пауног, получив команду, словно выстрелил самим собой. Он вылетел из-за дерева по длинной дуге, пронесся над головами и спинами, сбив одного из тащивших повозку туземцев, достиг трона. Первой приближающееся чудовище заметила Нахака. Она взвизгнула и приподнялась, большие ярко-синие глаза ее закатились, и наложница потеряла сознание. Камека как раз глядел назад, проверяя, все ли там в порядке и не угрожает ли что-нибудь монарху. Услыхав визг, охранник стремительно повернулся, но Гана с силой пнул его ступней в грудь, и онолонки вверх тормашками полетел на землю.

Кончик стеклянного лезвия в вытянутой руке коснулся шеи Уги-Уги. Крошечная капелька крови потекла по ней.

– Не шевелись! – проорал Гана, пытаясь перекричать царящий вокруг шум. – И ты – замри! Не вставай с земли! Я сказал: лежать! Двинешься – перережу ему глотку!!

Шум уже начал стихать – сначала его сменили отдельные возгласы удивления и ужаса, а после над площадью повисла гробовая тишина. Со всех сторон множество взглядов устремилось на вставшую повозку, замершего на троне Бога Верхних Земель и человека, который касался стеклянным клинком божественной шеи.

Наложница неподвижно скорчилась на досках, Камека застыл в пыли, лежа на боку по правую сторону от повозки, с топориками в обеих руках. Уги-Уги облизнул губы и прохрипел:

– Ты…

– Надо поговорить, – сказал Тулага.

* * *

Полулежа на софе и задумчиво гладя волосы прикорнувшей рядом Нахаки, Уги-Уги произнес:

– Много золота и камней… А почему Большая Рыба должна верить какому-то пирату?

Стоящий у окна Гана не собирался рассказывать монарху всю правду и заранее придумал объяснение.

– Я – Красный Платок, – заявил он. – Обо мне слышали все моряки, которым хоть раз доводилось пересекать Коралловый океан. Много лет я и мои люди грабили эфиропланы рыбаков, торговцев, купеческих воителей… Конечно, я должен быть богат. А как иначе?

– Твои люди могли забрать все, когда ты покинул Кораллы.

– Ты думаешь, я глупец? Они не знали, где я прячу свою часть добычи. И я держал ее не на Кораллах, а в другом месте.

Они находились на втором этаже дворца монарха – то есть построенного для него большого дома неподалеку от провала, – в просторной светлой комнате с широкими окнами. Возле кровати, не спуская с Тулаги злобно блестящих глаз, стоял вооруженный топориками Камека. Охранник явно чувствовал себя униженным из-за произошедшего на площади.

– Какой пират без сокровищ… – Уги-Уги оттолкнул голову наложницы, которая ластилась к нему, терлась лбом о его бок, сел поудобнее и огляделся. – Много их там?

– Нам хватит.

– На сколько ты согласен?

– На половину.

– Что мы должны тебе за это?

– На чем ты приплыл сюда? – спросил Гана.

– На «Небесных парусах». Наша ладья…

– Осталась в бухте? Дай мне лодку и пошли кого-нибудь вместе со мной, чтобы подтвердить мои слова. Или… ведь ты умеешь писать? А капитан твоей ладьи – он умеет читать? Напиши ему, чтобы подчинялся моим приказам. Мы поплывем к тому месту, я достану сокровища. На обратной дороге меня с моей половиной высадят на каком-нибудь острове архипелага. Ладья вернется сюда со второй половиной.

Когда он замолчал, Уги-Уги с трудом наклонился, колыхнув необъятным рыхлым брюхом, заглянул в синие, как небо, глаза Нахаки, сказал тонким голоском:

– Какой умный пиратик достался Большой Рыбе…

Наложница, мало что понимающая в происходящем, нежно улыбнулась своему повелителю и закивала. Выпрямившись, монарх произнес:

– Значит, нужен корабль, и потому пришлось идти к Большой Рыбе… С тобой поплывут пятеро наших онолонки и Камека.

– Камека не поплывет, – возразил Гана. – Камеке и пятерым слишком легко будет убить меня, когда мы достанем сокровища.

– А тебе слишком легко будет убить команду ладьи. Лад, пятеро не поплывут. Поплывет один Камека.

Стоящий рядом с кроватью охранник оскалился.

– И команда ладьи, – добавил монарх. – Простые моряки они, не бойцы.

– Хорошо, – сказал Гана.

Уги-Уги некоторое время пристально глядел на него, затем расплылся в улыбке.

– Съест ли Большая Рыба пирата? – спросил он, поднимая лицо к потолку. – Или пират распотрошит ей брюхо? Большая Рыба сожрала многих, но пират хитер, недаром он сын Безумца. Гварилки всегда хитры…

– Мой отец был белым, – напомнил Гана.

Уги-Уги уставился на него и вдруг захохотал.

– Белым! – воскликнул он, звонко хлопая себя по животу. – Да с чего ты взял? Нахака, девочка наша, слышала: белым!!!

– Разве это не так? – спросил Гана удивленно.

– Кто сказал тебе это, Младший? С чего ты решил?

– Не знаю… – растерянно пробормотал Тулага. – Мне казалось…

– Казалось! Ему казалось! Отец твой был гварилкой с Маумау. И еще он из общины отцеубийц. Мы были хорошо знакомы, мы трое: Диш, Тап и Большая Рыба. Мы тогда еще не были монархом, лишь принцем, как нынешний Рон Суладарский. Правил наш отец, приверженец церкви Сближения. Все знали, что вскоре церкви этой на архипелаге конец придет, что старый белокожий король вот-вот столкуется с канструктианцами. Сближенцы решили убить старика и велели братству сделать это. Оно и раньше такие дела для них делало. Отцеубийцам уже тогда неуютно жилось на Да Морана: горожане были очень недовольны, говорили, надо пойти и сжечь всю общину, да и король… Лад, братство тогда отправило экспедицию, дабы найти какой-нибудь дальний остров. Чтоб можно было переехать, если дело с королем не выгорит, он останется в живых и все раскроется. Однако же стараниями бледнолицых на Суладаре нет больше необитаемых островов! Экспедиция увидела этот провал посреди Гвалты, разведала его, алмазы нашла… Хотя отцеубийц не волновали камешки, лишь их ритуалы и жертвоприношения. Зато алмазы волновали нас троих! Ведь уже тогда Тап, ослепленный золотом, что стал зарабатывать на торговле, разуверился в церкви Сближения. К тому же он был самым старым в братстве, подходил срок, когда ему надо было возлечь на жертвенный алтарь… Самому, без принуждения, лечь под ножи отцеубийц! И вот братство приказывает ему уничтожить короля. Ведь он был лучшим охотником Суладара… – Уги-Уги смолк, задумчиво поглаживая волосы Нахаки.