Мне поднесли венок из жёлтых цветов, сделанных из того же материала, что и противо-газ. Выглядели они как настоящие и были приятны на ощупь.

- Как необычно! Потрогайте, – предложила я стоявшим тут вилени.

– Я уж даже не предлагаю похищение невесты по нашим обычаям. А то испугается ваш авижонский жоних от незнания и будет тута вам международный конфликт! Не успевши токма помириться, – засмеялась вдруг своей мысли Любава.

- Похищение невесты? – испуганно всплеснула руками Виолетта.

Я тоже напряглась. Хватит с меня похищений.

- Да ну чего вы так встрепенулися? Обычай у нас такой, невесту прячут, жоних ищет. Как найдёт, чтобы ему отдали, требуют выкуп. Всё заради него делается, выкупа.

Нет, Джеймс точно не оценит такого.

- А это что? – перевела внимание Абигейл, указывая на оставшееся покрывало в руках женщин.

- Это? Покров богини, разве у вас такого нет? – поразилась Любава.

- Он вышел из моды, его давно заменила фата, – ответила Виолетта.

- Да как же это! – всплеснула руками Любава. – Причём тут мода! Это же покров! Богини!

Сказала она таким тоном, словно обвинила нас всех в богохульстве. Мы, поджав губы, переглянулись.

- Ладно, нам, наверное, уже пора. Джеймс поди волнуется.

Да, два часа за суматошными приготовлениями пролетели незаметно. Музыка стихла, выступление Златовласки, а потом и Иржа закончились.

- Джеймс стоит там. Такой смешной! – хихикнула, прикрывая рот рукой Абигейл, уже успевшая сбегать наружу.

На мой вопросительный взгляд она пояснила:

- Его тоже одели в эту милованку или как там...

- В платье? – изумилась я.

- Не, в костюм. Увидишь. Не буду портить тебе сюрприз.

И она снова прикрыла рот рукой, сдерживая смех.

- Вы все идите, я хочу остаться на минуту одна, – попросила я.

Абигейл бросила на меня понимающий взгляд, какого я раньше у неё никогда не замечала – повзрослела сестра! – и ничего никому не объясняя, выдворила всех наружу.

Я достала из медальона, висевшего на груди, сложенное и спрятанное туда письмо Доната.

Перечитала, поцеловала. Убрала бережно назад. Перечитанное и выученное уже стихотворение подбирало к себе музыку, пока я выходила из шатра и шла к Джеймсу. Надо мной раскинули полог, который спереди держали, идущие рядом по обе стороны рук Виолетта и моя мама. За спиной его поддерживали Абигейл с Мазеной. Позади шла процессия из женщин, принявших участие в моих сборах.

- Как свою дочерь замуж выдаем, – хлюпнула носом Любава, когда я встала перед дорожкой к сцене.

Мне предстояло пройти через всю площадь, через расступившуюся толпу народа, приветствующую будущую жену своего правителя.

* Варигатос – болотный цветок, очень напоминающий наш болотный ирис.

- Иди медленно, мелкими шажками, шаг – остановка, шаг – остановка, – напутствовала меня Любава. – Нечего к жониху бежать сломя голову, до свадьбы терпел и ещё потерпит.

Болтовня Любавы немного раздражала, из-за излишней навязчивости, и в то же время забавляла и успокаивала, потому что отвлекала. Я больше не нервничала. Почувствовала, что всё идёт правильно. Так как должно быть. И местная Любава сюда вписывалась. И свадьба по местным традициям. Мы решили связать свою судьбу с Антакалем, это наш выбор, нам здесь жить.

Я шла под пологом богини, как учила Любава, шаг-остановка,  через толпу людей, которым мы собирались служить, смотрела на ждущего меня на сцене Джеймса и почувствовала в груди затопившее меня счастье. Песня на стихи Доната звучала в такт моим шагам:

Я руки тяну в небеса,

Счастливые вижу глаза.

Взлетаю я вместе с вами,

Нас кружит над облаками!

Ах, это мир! Как близок, как прекрасен он.

Ах, этот мир! Теплом и счастьем напоён.

Моя любовь его раскрасит как рассвет,

Моя любовь тепла, нежна как светила свет.

Я вижу прибой на моле,

Детишек, бегущих в поле,

Я слышу, как горный ветер,

Играет в девичьем браслете.

Ах, это мир! Хочу его я весь обнять.

Ах, это мир! Я буду звёзды целовать.

Мои мечты, мои надежды и любовь,

Как реки счастья питают душу вновь и вновь.

Шумит под дождём листва,

Дурманит меня трава.

Сверкает звездой роса,

Мой город омоет гроза.

Ах, это мир! Как близок, как прекрасен он.

Ах, этот мир! Теплом и счастьем напоён.

Моя любовь его раскрасит как рассвет,

Моя любовь тепла, нежна как светила свет.*

С улыбкой я поднялась на сцену и приблизилась к Джеймсу, моему любимому мужчине.

- Как ты долго, – выдохнул он. – Как я тебе?

Джеймс стоял, как я догадывалась, в народном свадебном костюме антакальцев. Жёлтые штаны, заправленные в высокие сапоги, и длинная рубаха, по вороту, рукавам и подоле, расшитая теми же цветами, что и моё платье.

- Неописуемо, – ответила я. – Завидный жоних двух королевств, – передразнила я говор Любавы.

- Ты тоже ничего, – улыбнулся Джеймс. – Первая красавица Авижена и Антакаля.

И серьёзно:

- Я тебя люблю.

- И я тебя, – успела шепнуть я, потому что нами начали командовать.

Встать тут, повернуться сюда, да не так, рядом, а теперь напротив. Над нами держали полог богини. Поднялась Любава с мужчиной, в руках которого были широкие жёлтые ленты.

- Это пояса, – объяснила Любава. – Вы повязываете их друг другу со словами: «Я привязываю тебя, моя нареченная… тут идёт имя жениха или невесты… к себе на веки вечные, на дни каждодневные, на счастье тихое семейное, на рождение детей шумных умных, на страсть жаркую пылкую, да на заботу ласковую нежную». Дальше вы клянётесь в чём хотите и призываете богиню в свидетели.

Джеймс улыбнулся моей любимой хитрой коварной улыбкой, взял пояс, обвязал вокруг меня в несколько раз со словами:

- Я привязываю тебя, моя нареченная Мартина-Маина Силберц-Садовец, великий артефактор, талантливый музыкант и прочие достоинства, самая красивая, нежная, романтичная, отзывчивая, щедрая, умная…

- Пояса не хватит, – еле слышно, чтобы услышал только Джеймс, процедила я сквозь зубы.

- Не перебивай, – также ответил Джеймс и продолжил свой распев:

- ... самая лучшая девушка на всём свете и самая любимая…