Кэлен чувствовала, что мир рушится. Все ее мечты и надежды обратились в прах.

Она собиралась просить только о разрешении пройти через перевал.

Она вспомнила слова Зедда: ведьма никогда не скажет того, что ты хочешь знать, скажет лишь то, чего ты знать не хочешь.

Ричард недоумевал. Уже целый час, с тех пор как отряд двинулся через перевал, он шел в десяти шагах позади Кэлен, а ее настроение ничуть не улучшилось.

Через проход их повела женщина с повязкой на глазах, которая сообщила, что прорицательница предоставила им право пройти, и провела их к перевалу, хотя увидеть саму прорицательницу отряду не довелось. Прежде чем отпустить женщину, Ричард попросил о встрече с прорицательницей, но услышал в ответ, что та уже виделась с одним из них и больше не желает ни с кем беседовать. Женщина также передала предупреждение прорицательницы: если отряд хочет пройти, следует идти сейчас либо не идти вовсе.

Кэлен не сказала ни слова о своей встрече с прорицательницей. Она вообще не сказала Ричарду ни единого слова с тех пор, как они встретились и прошли через перевал. Она сразу заняла позицию в авангарде отряда, обогнав Ричарда, Никки и Айрин с Самантой, ясно давая понять, что хочет побыть одна. Такое странное поведение беспокоило ее мужа, но Кэлен вполне ясно обозначила свое желание, и он не стал противиться.

Что гораздо хуже, она даже не взглянула на Ричарда.

Всю дорогу по лицу Кэлен медленно текли слезы, и она, хмуря брови, пыталась не разреветься в голос.

Ричард понятия не имел, провинился ли он перед женой, но пусть так – Кэлен следовало хотя бы поговорить с ним. Ведь даже в тех случаях, когда он поступал неправильно, огорчая ее, Кэлен не отказывалась обсудить его поступок и объяснить, что ее огорчило. Что бы ни беспокоило ее на сей раз, должно было бы захотеться рассказать об этом.

Ричард был вне себя от беспокойства. Он не мог полностью избавиться от мысли, что каким-нибудь образом провинился, но предполагал, что дело все-таки в прорицательнице, сообщившей Кэлен о пророчестве, которое ее расстроило. Возможно, пророчество касалось ее самой.

И хотя Кэлен прекрасно знала, что пророчествам не стоит верить, слова прорицательницы все равно могли кинжалом вонзиться в ее сердце. Почему-то Кэлен приняла их всерьез.

– Как думаешь, – прошептал он Никки, – стоит попытаться поговорить с ней?

Колдунья посмотрела на Ричарда:

– Думаю, не надо ворошить осиное гнездо. Советую пока оставить ее в покое. Она или справится сама, или все расскажет, когда почувствует себя лучше и будет готова к разговору. А пока не беспокой ее.

Саманта просунула голову между Ричардом и Никки.

– Как думаете, что там случилось? – спросила девушка шепотом.

– Мы не знаем, – ответила Никки. – Но мудрая колдунья или волшебник должны знать, когда держаться подальше от человека, желающего побыть наедине со своими мыслями. – Никки посмотрела на Саманту сверху вниз. – Этот урок нужно выучить.

– Извините, – прошептала Саманта, убирая голову.

– Возможно, ей просто плохо, – сказал Ричард Саманте, желая смягчить язвительность слов Никки. – Прикосновение смерти, засевшее внутри нас, не только изнуряет, но и страшит. Иногда оно и меня приводит в уныние.

Саманта кивнула:

– Знаю, Лорд Рал. Я чувствовала в вас обоих прикосновение смерти и понимаю, насколько оно ужасно.

Ричарду вспомнилось, в какой ужас пришла Саманта, впервые обнаружив в них прикосновение смерти.

– Думаю, понимаешь.

– Если я или мама можем чем-нибудь помочь, только скажите, хорошо? – немного подумав, попросила девушка.

Ричард повернулся к ней со слабой улыбкой:

– Спасибо, Саманта.

Кивнув, та немного отстала и пошла рядом с матерью.

– Ты слишком добр с ней, – прошептала Никки.

– Есть у меня скверная привычка, – ответил Ричард, – стараться быть добрым с добрыми людьми. А надо бы, как ты, постоянно задевать их чувства – это неизменно приносит хорошие плоды.

Никки слабо улыбнулась:

– Я тебя услышала.

– Может, тебе стоит поговорить с ней, – добавил Ричард.

– С кем?

– С Кэлен.

– Я же сказала, что благоразумнее не ворошить осиное гнездо. – Никки покачала головой. – Ты же видел, как она на меня посмотрела.

– Как?

– Ну, если бы взгляды убивали…

– Чем ты это заслужила?

– Не представляю, – ответила Никки, разводя руками в жесте наивного недоумения. – А чем провинился ты? С тобой она тоже не разговаривает.

Ричард вздохнул:

– Хотелось бы знать.

Не останавливаясь, Никки похлопала его по плечу:

– С ней все будет хорошо, Ричард. Уверена, ей просто нужно обдумать слова прорицательницы, и она не хочет, чтобы ее беспокоили, пока она не поразмыслит как следует.

– Звучит разумно, – сказал Ричард. – Хотелось бы верить.

Никки вздохнула:

– Мне тоже.

Ричард посмотрел в просвет между деревьями на далекие высокие горы цвета вороненой стали, все больше темнеющие. Солнце уже спряталось за неприступными вершинами на западе, а плотные облака ускорили наступление темноты.

Ричард приотстал и подождал командующего Фистера, который прибавил шагу и вскоре догнал его.

– Мать-Исповедница в порядке? – спросил командующий.

Он, как и все прочие, подозревал, что что-то не так, и хотел знать, в чем дело. Кэлен воодушевляла их отряд и поднимала боевой дух воинов. Сейчас все они глядели угрюмо.

Ричард заставил себя улыбнуться:

– Кэлен? С ней все хорошо. Просто наша болезнь весьма изнурительна как физически, так и морально.

– Ах вот как, – ответил Фистер, веселея оттого, что наконец-то узнал разгадку.

Мысли о последствиях разговора с прорицательницей беспокоили командующего, а Ричарда – тем более.

Он указал на очертания гор на западе.

– Солнце уже спряталось за вершины, скоро стемнеет. Надо разбить лагерь.

– Разведчики сообщили, – ответил командующий, кивнув, – что скоро мы выйдем к дороге на Сааведру. Правда, только к утру. За ночь мы много не пройдем.

– Хорошая новость, – одобрил Ричард. – Идти по дороге легче, и завтра мы доберемся до Сааведры. Но сегодня пора уже найти место для лагеря, а не блуждать во тьме.

– Мы уже почти пришли, Лорд Рал. Мне доложили, что чуть дальше есть подходящее место.

– Хорошо, – сказал Ричард. – Отправь пару бойцов, чтобы они начали делать лагерь.