– Есть где-то, я записывал.

– Найди, пожалуйста.

– Зачем?

– Как – зачем? Надо все ему рассказать. Он примет меры.Нельзя же все пускать на самотек. Завтра Дашка получит на руки документы,послезавтра начнет ремонт, и что мы будем делать? Доказывать в суде, что твояподпись подделана?

– А хотя бы и так! – Денис дерзко поднял голову исверкнул полными решимости глазами. – Чего нам бояться?

– Нечего, – согласилась Юля. – Поэтому ясчитаю, что нужно поставить твоего отца в известность. У них на работенаверняка есть знающие юристы, они нам подскажут, как поступить. И междупрочим, ты имеешь право на смену опекуна, поскольку ты нетрудоспособныйинвалид. Давай попросим бабушку, она оформит опеку, тогда Дашка уже не сможетсамовольничать и пугать тебя домом инвалидов.

– Поздняк метаться, – усмехнулся Денис. – УДашки уже все дело на мази. Ладно, ты права, надо ехать к папе и посоветоватьсяс ним, он придумает, как нам быть. Только, может быть, сначала позвонить?

– Я позвоню, ты не волнуйся. Дай мне адрес и телефон, явсе сделаю.

Денис нашел на заваленном книгами и записями столе листок,на котором Родислав когда-то записал сыну свой новый адрес, вписал туда попамяти оба телефонных номера – домашний и мобильный, – и отпустил Юлю.Через открытую дверь он видел, как девушка молча прошла между осматривающимикомнату гостями, не попрощавшись ни с кем, и через секунду хлопнула входная дверь.

* * *

Теперь у Родислава Романова дома был свой кабинет, но онбольше любил комнату Любы, которая, по сути, тоже являлась кабинетом, но былатакой уютной и милой, что язык не поворачивался называть ее этим строгимофициальным словом. В Любиной комнате тоже стоял компьютер и вдоль стенвысились полки с книгами, журналами и папками, но в то же время здесь царилаатмосфера чего-то мягкого, домашнего и теплого, напоминающего Любашины плюшки скорицей и запах свежесваренного кофе. Родислав пользовался любой возможностьюработать именно в этой комнате.

Сегодня такая возможность ему представилась: АндрейБегорский затеял расширение производства за счет хлебопекарен, и Любе былопредложено проверить экономическую надежность предполагаемых партнеров –поставщиков зерна, а Родиславу предстояло разработать стратегию переговоров сними. Романовы обложились документами и результатами всяческих организованныхРодиславом негласных проверок и погрузились в работу. Телефонный звонокзаставил их поднять головы. Люба бросила взгляд на часы.

– Наверное, Лелька. Ты ответишь?

Родислав нехотя поднялся с удобного вращающегося кресла свысокой спинкой и подошел к лежащей на полке с книгами трубке.

– Родислав Евгеньевич, добрый вечер, это Юля.

Он не сразу понял, какая Юля: сын по собственной инициативезвонил крайне редко, только в случае острой необходимости, а уж его подружка ивовсе не звонила ни разу. Девушка говорила быстро, возбужденно, и Родислав неразобрал, в чем суть, понял только одно: она стоит возле подъезда, и ей срочнонужно с ним поговорить.

– С Денисом все в порядке? – встревоженно спросилон.

– Пока да. Так вы выйдете?

– Почему ты не поднимешься к нам?

– Там ваша жена. Я не хочу.

Родислав не стал спорить, положил трубку и накинул легкуюкуртку – вечер был прохладным. Люба вышла следом за ним в прихожую.

– Что случилось? Куда ты собрался?

– Это Денискина подружка звонила, у нее что-то срочное.

– Господи! Что там произошло? Неужели с Дашей беда? Илис Денисом?

– Она говорит, что с Денисом все в порядке. Значит, сДашей.

– Или с Раисой, – добавила Люба. – Веди еесюда, что вы будете на улице разговаривать.

– Она стесняется.

Родислав спустился вниз и вышел на улицу. Юля стояла уподъезда, съежившись от холода, и напоминала нахохлившегося воробышка. Говорилаона долго и сбивчиво, но он молча и не перебивая выслушал все, что она хотеларассказать. Вот, значит, до чего дошло! Его дочь ударилась в сектантство исобирается жить в общине, в какой-то глухой деревне, а свою квартиру подаритьбратьям. Пусть не всю квартиру, только часть ее, но сути это не меняет. Надоспасать дочь во что бы то ни стало. И дочь, и сына.

– Один из братьев угрожал Денису. Дениска, слава богу,не услышал или не понял, а я все поняла. Они же могут его просто убить, –взволнованно говорила девушка.

– Он что, прямо так и сказал? – не поверилРодислав.

– Намекнул, но очень прозрачно.

– Пойдем к нам, обсудим все вместе с моей женой, –предложил Родислав. – Она мудрая женщина, она даст дельный совет.

– Нет, – Юля отрицательно покачала головой, –я к вам не пойду. Неизвестно, как ваша жена отреагирует на меня, все-такиДениска ваш внебрачный сын. А вдруг ей будет неприятно?

– Юлечка, моя жена давно в курсе всего, что происходит.Она регулярно встречалась с твоей бабушкой, передавала ей деньги. Ты не бойся,пойдем.

Они поднялись в квартиру, и уже через несколько минут Юляискренне не могла понять, чего она так боялась и почему не хотела сюда идти.Она полностью подпала под Любино обаяние и гостеприимство, отогрелась ирастаяла.

– Родислав Евгеньевич завтра же поедет и поговорит сДашей, – решительно сказала Люба. – Надо попробовать убедить ее иоторвать от секты.

Заметив сомнение в глазах Юли, она спросила:

– Тебя что-то настораживает? Что-то пугает?

Юля вздохнула и принялась теребить салфетку, отводя взгляд.

– Говори, не стесняйся, – подбодрил ееРодислав. – Здесь все свои.

– Я не знаю, может, вам неприятно это слышать, –замялась девушка. – В общем, дело не только в этих братьях-сектантах.

– А в чем еще?

– Дашка ненавидит Дениса. Называет его уродом и калекойи говорит, что он виноват во всех ее несчастьях. Даже если она уйдет из секты,она все равно будет его ненавидеть. Не надо им жить вместе.

– Какой ужас! – тихо охнула Люба. – Неужелиможно так относиться к родному брату?

Юля молча пожала плечами.

– Я все-таки попробую с ней поговорить, – заявилРодислав.

На другой день он после работы поехал на улицу МаршалаБирюзова. Даша была дома. Отца она встретила враждебно и настороженно. Родиславвесь день думал над тем, какие слова сказать, каким тоном, какие аргументынайти, но теперь все проваливалось как в воздушную яму. Даша не слышала его.Она смотрела прямо перед собой со странным, каким-то отсутствующим выражениемна лице, и он понимал, что его дочь уже не здесь и никакие его уговоры на неене действуют.