умолку, не подозревая, какие неприятности ожидают его альтер-эго на страницах книги Паганеля.* * *

— Вы получили телеграмму, Паганель?

— Получил, получил… Вы случайно не видели, дорогой майор, мою рукопись? Я где-то ее оставил, а утрата этих драгоценных страниц станет невосполнимой потерей и для науки, и для литературы!

— Ваша рукопись нашлась и лежит в надежном месте. Давайте вернемся к телеграмме, это сейчас важнее.

— Вот она.

— Та-ак… — протянул майор, развернув сложенный вдвое листок. — Похоже, чувство юмора начинает вам изменять, дорогой Паганель.

— Извините… Не то вытащил… сейчас… сейчас…

Паганель рылся в карманах, а майор разглядывал объявление, обещавшее 400 фунтов за главаря бушрейнджеров Бена Джойса, живого или мертвого. Литографированный портрет на объявлении рисовал явно не Джеймс Арчер и не Томас Дикси, но черты боцмана Айртона угадывались.

— Уф-ф… вот же она… — Паганель внезапно обнаружил пропажу в уже осмотренном кармане. — Возьмите. Отправлена из Брисбена сегодня утром. Я не знаю код, о котором вы условились с Остином, но общий тон мне показался тревожным.

Майор взял бланк и прочитал — неторопливо, вдумываясь в каждое слово — следующие строки:

«дядя джеймс саженцы азалий я привез они слегка увяли дорогой но должны прижиться тчк несколько фазаньих курочек не выдержали долгого пути и две цесарки тоже придется восполнять недостачу тчк лизетт очень просит не срубать старую яблоню у колодца до ее приезда из сеймура тчк срочно обработайте ее бордосской жидкостью и мы еще поедим яблок тчк ваш любящий племянник айвен».

— Ну не томите же, Мак-Наббс! — взмолился Паганель. — Они побывали на Берегу Гранта? Нашли капитана? Он жив?

— Побывали. Нашли. Жив, — ответил майор в строгой последовательности.

— Отлично! — расцвел в улыбке Паганель. — Через три-четыре дня «Дункан» будет в Мельбурне, и можно будет прервать это скучное путешествие. С негодяем Айртоном произойдет несчастный случай… вы ведь тоже узнали его в физиономии на этом портрете, не так ли? Его рассказ будет дезавуирован тем фактом, что он главарь бандитов. Заодно мы с вами получим неплохие денежки за труп злодея. А у меня уже заготовлено новое прочтение документа, ведущее прямиком в Новую Зеландию. Там мы и найдем Гранта, вернее, выпустим из того тайника на яхте, где он будет скрываться. И всем будет хорошо, кроме Айртона, разумеется.

Майор слушал эту тираду, все больше мрачнея.

— Не спешите так, дорогой друг. Гарри Грант жив, но с ним не всё в порядке… а что именно не так, Том не смог объяснить, не хватило кодовых слов. Хуже того, спасение Гранта обошлось дорогой ценой.

— Цесарки? — догадался Паганель. — Это моряки с «Дункана»?

— Да. Двое из них никогда не вернутся в Глазго. А фазаньи курочки — это люди Гранта. Но среди них стоило ожидать потерь, судя по тому, что вы рассказывали о Новой Гвинее.

Майор замолчал, о чем-то размышляя. Паганель тоже поразмыслил над известиями и сказал, кивнув на объявление:

— От проблемы по имени Том Айртон надо в любом случае избавиться. Он нам больше не интересен.

— Увы, мой друг, и этого мы сделать не можем. Айртон зачем-то нужен Лавинии. Она хочет как можно скорее увидеть его на борту «Дункана».

— Полагаю, майор, когда вы говорите «он нужен Лавинии», следует понимать «он нужен Гарри Гранту»?

— Вы всегда были удивительно проницательны, мой друг.

— И был, и остаюсь! Но что же мы будем делать?

— Ничего. Продолжим наш путь. А я пока подумаю, как и под каким предлогом переправить Айртона в Мельбурн, когда туда доберется «Дункан».

Комментарий к реконструкции №3

Интересовался ли Паганель историей восстания в Балларате лишь для своих литературных трудов? Или интерес был связан с его основной работой географа и шпиона?

Более обоснованным представляется второй вариант. Конечно же, речь не шла о том, чтобы оттяпать что-то у Британии на австралийском континенте, это даже для авантюриста-императора Наполеона Третьего чересчур. Но вот какая любопытная история произошла спустя двадцать с лишним лет, уже после падения империи.

Во французской Гвиане обнаружили обширные золотые россыпи. Дальше всё развивалось по известной схеме: «золотая лихорадка», поток авантюристов со всего света… Но была одна особенность, отличавшая здешнюю лихорадку от аналогичных болезней в Калифорнии, в Австралии или на Аляске.

На северо-востоке южноамериканского континента располагались, гранича друг с другом, несколько колониальных владений с названиями «Гвиана». Кроме Гвианы французской, была еще Гвиана британская. И португальская была, и голландская. Проходящие по джунглям границы были условными, никто и никогда их не демаркировал, что порождало территориальные споры. Аналогичная ситуация была на границе всех Гвиан с подпиравшей их с юга Бразильской империей. Португальскую Гвиану бразильцы, как правопреемники Португалии на континенте, считали своей. Французы, отжавшие часть этого владения еще в восемнадцатом веке, имели другое мнение, и сами претендовали на северные районы Бразилии. Спор был вялотекущий, чисто дипломатический, джунгли с мерзким климатом мало кого интересовали всерьез, и бодались державы за эти земли лишь из принципа.

И тут нашли золото. Много золота. Как раз на спорных территориях.

Вялотекущий дипломатический спор резко обострился, и конфликт вполне мог перейти в горячую фазу, в силовую.

Причем в военном противостоянии все шансы были у Бразилии. После победы в Парагвайской войне и аннексией лучших парагвайских территорий Бразилия стала континентальным гегемоном. Франция в случае войны вынуждена была бы и перебрасывать армию, и снабжать ее через всю Атлантику. У бразильцев военная логистика получалась на два порядка лучше. К тому же Бразильская империя имела самый мощный на континенте ВМФ (уже не прежние речные броненосцы, вполне современные, океанские) и при нужде этот флот мог навести шороху на морских коммуникациях французов.

Авантюристам-золотоискателям было, по большому счету, все равно, на землях какой державы они будут трудиться и в