— Ну как, что придумали? — поинтересовался он.

— Да у нас только какие–то реакционные предложения получались, грустно сказала Маша, — ничего в правовом поле найти не смогли.

— А и не найдёте, — подтвердил дядя Сеня, — я им не правовое, я им бранное поле устрою.

— А что браниться? Ругань всё равно никакого результата не даст, — вздохнула Маша, — вы же видели, на них слова не действуют.

— Нет, Маша, — брань — это не только ругань, брань — это ещё и сражение, — пояснил дядя Сеня. — И поле брани — это поле битвы.

— Ну что вы? — испугалась за него Маша. — Вам нельзя, один в поле не воин, вас ещё в полицию отправят. Не нужно, мы завтра ещё раз все вместе соберёмся, и точно найдём какое–нибудь решение.

— Ну как хотите, — решил дядя Сеня, — вы действуйте по–своему, а я буду по–своему. Бывай, пойду собираться.

Маша немного ошарашенная вернулась домой.

— Бабушка, дядя Сеня затеял какую–то войнушку с этим господином Бравым, — сообщила она дома, — как бы с ним чего не случилось. Может ты поговоришь с ним?

— Бесполезно, Машенька, — сказала бабушка, — он уж очень упёртый. Пока по–своему не сделает, не успокоится.

— Боюсь, что успокаивать его будут уже в полиции, — сказала Маша, — у этого господина Бравого вон сколько подчинённых, а дядя Сеня один, точно не справится. И кто тогда огород косить будет?

— Ну чему быть, того не миновать, — заключила бабушка. — Я завтра кое–кому в город позвоню, этот Бравый не всегда правый, на него своя управа найдётся. А ты поди, пока не стемнело, на огород, вытащи мне штук шесть свеколин, я тебе завтра ботвинью сделаю. Бери, где листьев больше, и ещё сорви немного зеленого лука, укропа и щавеля. Вот, возьми корзинку.

Маша отправилась на огород, и подошла к грядке со свёклой. Только она взялась за листья, чтобы вытащить первую, как прямо у неё перед носом из земли вылез червяк, но тут же какая–то сила утянула его обратно. И тут же опять вылез — но теперь уже не червяк, а Крот.

— Здравствуйте, Крот! — обрадовалась Маша. — А я вас везде ищу, ищу, а вас всё нет и нет.

— Вавствуйте, Мафа, — жуя произнёс Крот, — мне нувно сочно пафкепиться, а то флохо бу́фет.

— Кому плохо? — не поняла девочка.

— Мне конечно, — пояснил Крот, дожевав, — кому же ещё?

Маша решила не торопить Крота, и занялась своими делами. Когда она всё собрала в корзинку, Крот, похоже, насытился, и, как и многие представители не только кротовых пород, пришёл в благодушное настроение.

— Уф! — выдохнул он. — Чуть не помер с голоду из–за этого потопа. Половину запасов смыло, нас с бабушкой унесло кого куда. Я вот только успел обратно поспеть, а её ещё нет нигде. Есть нечего, только здесь на грядках и можно что–нибудь отыскать. Уф, — и снова выдохнул.

— И что, и листики все смыло? — волнуясь спросила Маша.

— Нет, листики у нас в бутылке закрытые хранились, она застряла в проходе, — довольно сказал Крот, потом немного поразмышлял и спросил: «А как вы думаете, как бы мы сейчас с вами общались?»

— А как же вас смыло, вы же под землёй находились, — Маше стало любопытно.

— Да вот под землёй и смыло, — начал рассказывать Крот. — У нас на такие случаи прорыт один длинный–предлинный ход, чтобы вода, попадая в норы, по нему уходила прочь. А в такой потоп ход оказался маловат, и залило везде, и с такой силой, что нас с бабушкой, когда мы обедали, просто подхватило бурлящим потоком и понесло. Хорошо ещё, что мы плавать умеем, а то боюсь и представить, что бы было. Только вот куда бабушку унесло я даже и придумать не могу, ход то длиннющий, да и ответвлений у него достаточно.

— Бедная бабушка, — пожалела Маша.

— А у вас как дела, никого не смыло? — спросил Крот.

— И не смыло, и не затопило, — ответила Маша, — у нас другая напасть — луг приехали застраивать, всё перерыть собираются, и дома новые ставить. Мы и не знаем, как с этим бороться, у них всё по закону, на всё разрешения есть.

— Как так луг застраивать?! — заволновался Крот. — Там же мои любимые жуки обитают, их что уничтожат всех?

— А вы жуков любите? — спросила Маша.

— Конечно люблю, и гусениц тоже люблю, — ответил Крот, — не одних же червяков есть, пища должна быть разнообразной. У вас же она разнообразная?

— Ну да, — подтвердила Маша, и тут ей пришло в голову, что кроме ОЗЛ и дяди Сени есть по крайней мере ещё одно существо, которому луг тоже небезразличен, хотя и по другой причине, и что оно может оказаться весьма полезным союзником. — Так вот, — продолжила она, округлив глаза для придания сущего эффекта, — НИКАКИХ жуков, НИКАКИХ гусеничек — всё выметут подчистую, всё перероют и перепашут, все ваши ходы и норы уничтожат, навсегда, насовсем, и ШУМ будет стоять такой, что не то что ваша бабушка, когда вернётся обратно спать не сможет, но и вы сами, и все ваши знакомые. Вот как!

От такой информации и осознания сказанного глазки у Крота округлились тоже. Он какое–то время помолчал, потом запыхтел, закипел.

— И где эти разрушители? — грозно спросил он.

— Да вон, — Маша показала рукой, — перед лугом техники нагнали, завтра начинать собираются, когда рабочие приедут.

— Ну мы им покажем, — зловеще произнёс Крот, — до завтра, — и скрылся в норе.

Маша озадачилась таким поведением Крота, но потом решила, что утро действительно мудренее, и отправилась домой, тем более, что уже и стемнело. Одно ей понравилось точно, и она даже порадовалась за себя как обладательницу тонкого дипломатического навыка: «Иногда можно не тратить силы, уговаривая кого–нибудь сделать что–нибудь для вас, порой достаточно чуть повернуть ход его мыслей, и он это уже сделает как для себя, но за вас. Конечно, с моральной точки зрения здесь есть элемент манипуляции чужим сознанием, но все мы люди, все мы несовершенны». Списав это на собственное несовершенство,